О настороженном отношении к смешному, веселому говорят и народные поговорки: «Много шутишь – жди беды»; «Развеселишься – дьявол придет»; «Там, где серьезное, нет места шутке».
И все-таки шведы шутить любят. Я узнала об этом совершенно неожиданно. В одной милой компании в Гётеборге, когда я представилась, гости неожиданно заулыбались.
– Как-как? – переспросили хозяева. – Ада? Так и пишется? Только по-шведски это будет звучать «Ода». – И все опять заулыбались. Оказалось, что именно так – Ада и Кол – звали двух знаменитых гётеборжцев, сочинителей анекдотов. Мой друг Пэр Монсон, профессор Гётеборгского университета, даже подарил мне сборник этих анекдотов.
Не буду лукавить, некоторые из них показались мне пресноватыми и не очень смешными, вроде: «Мы с Кристиной часто спорим на религиозные темы: она поклоняется деньгам, а у меня их нет».
Однако там же я нашла и несколько образцов вполне «качественного» юмора.
Вот один из них. В трамвае (в Гётеборге трамвайные линии густо расчерчивают город) один пассажир рассматривает карту. Другой, заглянув ему через плечо, спрашивает:
– Это что за карта?
– Это Китай.
– Тогда, боюсь, вы сели не в тот трамвай.
А вот и еще один, по-моему, просто прекрасный. Тут надо пояснить, что Гётеборг и Стокгольм – два самых больших города Швеции. При этом стокгольмцы считают гётеборжцев провинциалами, а вторые первых – зазнайками, чинушами и вообще людьми поверхностными (это слегка напоминает отношения москвичей и петербуржцев).
– Когда мы о вас говорим, мы немного посмеиваемся над вашей провинциальностью, – признается житель Стокгольма жителю Гётеборга. – А вы что говорите о нас?
– А мы о вас вообще не говорим.
Каково достоинство, а? И ведь не откажешь в отличном чувстве юмора.
О шведском языке я ничего сказать не могу: я его просто не знаю. Но вот Шарлотт Дэвитт считает, что он целесообразен и экономен. В качестве примера она приводит случаи, когда одно и то же слово имеет разные, иногда противоположные значения. Например, «хэй» в зависимости от ситуации может значить и «здравствуйте» и «до свидания».
Об этом, кстати, очень смешно пишет Питер Берлин: «Слово „хэй“ годится и для приветствия, и для прощания. Поэтому, когда шведка-любовница, уходя, бросает своему возлюбленному „хэй“, тот воспринимает это слово эквивалентно английскому „хай“ („привет!“). Он начинает думать, что после бурной ночи она хотела бы повторить все сначала, и его сердце начинает учащенно биться».
Правда, я могу возразить насмешнику, что в случае прощания к этому слову часто прибавляется еще «ду». Так что «до свидания» будет скорее звучать как «хэй ду». А вот слово «thank you» действительно означает и «спасибо», и «пожалуйста».
«Спасибо», – киваю я девушке в регистратуре гостиницы, забирая ключ от номера. «Спасибо», – отвечает она. Я решила, что, должно быть, она тоже мне за что-то благодарна. Но на улице я спросила у прохожего, как мне пройти по нужному адресу. Он объяснил. «Спасибо», – поблагодарила я. И он ответил: «Спасибо». Так это звучит по-английски: очевидно, просто прямым переводом со шведского, где и «спасибо», и «пожалуйста» выражаются одним и тем же словом «так».
Еще одна особенность языка – короткие обращения. «Мисс» или «мистер» очень редко присоединяются к имени человека, даже совсем незнакомого. Особенно непривычна моему уху манера называть официальное лицо только по имени, без фамилии. Переписываясь с профессорами, завкафедрами и деканами, я обращалась: «Уважаемый профессор N», «Уважаемая доктор Х». В ответ эти совершенно незнакомые люди подписывались: «Искренне Ваш, Ян» или «Всего Вам доброго, Кристина». Последняя была деканом большого колледжа, и я еще удивилась: такая молодая, а уже декан. При встрече оказалось, что это премилая старушка, через месяц она собиралась уходить на пенсию.
