Они были своеобразные люди. Крайне своеобразные. В основном мужчины – женщин среди них Рита видела всего раза два, и то они производили впечатление запуганных, потертых, нанятых на один вечер статисток, которым не светит титул примадонны. А мужчины – в них было что-то особенное, то, что, вопреки внешней несхожести, сближало их всех, как бы стригло под одну гребенку. Одни выглядели так, будто вперлись в московскую квартиру из какого-то дикого леса, другие, напротив, казались королями в изгнании; одни могли нагрубить Рите, другие отличались изысканными манерами, но было в них что-то… одно и то же… одно… В те времена Маргарите Николаевне не приходила на ум поговорка «одним миром мазаны». А зря. В попытках определить, чем они по-настоящему занимаются, она ухватилась бы за возможность побывать на одном из таких вечерних приемов: с ее-то экономическим образованием она могла бы многое для себя прояснить. Но Андрей был против. «Солнышко, Рита, зачем тебе слушать наши скучные деловые разговоры, в которых ты все равно ничего не поймешь?» Поэтому роль Риты сводилась к формальному «Подай – принеси», ну и к заключительной части, когда гости напивались и принимались вести себя недостойным образом. Даже короли в изгнании превращались иногда в пьяных биндюжников.
Наверное, Рита могла бы взбунтоваться, прогнать тех из них, которые не лучшим образом влияли на Андрея. Но дело в том, что тогда вместе с ними этот дом пришлось бы покинуть и ей: Андрей не стерпел бы такого самоуправства. «Твой Геныч положил мне руку на талию!» – сперва возмущалась Рита, но, получив от Андрея хладнокровное: «Если даже не на талию, а ниже, ты должна терпеть и не чирикать», – пришла к закономерному выводу, что гости для него важнее, чем она.
Что ж, надо смириться. Она на самом деле любила этого человека. И, как всякая женщина, мечтала о том, чтобы у них получилась настоящая семья. Возникновение этой «настоящей семьи» (так же, как изгнание невыносимых гостей) связывалось в ее сознании с основанием собственной фирмы, которая будет приносить стабильный доход и откроет большое поле деятельности – для Риты и для Андрея. Для оптимизма имелись все основания: фирма, как спущенный на воду корабль, выруливала уже в воды отечественного бизнеса, но Рита все еще выжидала, боялась признаться Андрею в том, что она его обманула – против его воли продолжила заниматься делами, тогда как он ждал от нее совсем другого.
Женщина в его понимании должна лишь служить мужчине, обслуживать его, выполнять все его прихоти и желания. Теперь Рита ясно убедилась в том, во что раньше не хотела поверить. Ее Андрейка, ее несравненный капитан Дрейк, ее соблазнительный Дри-Дри многократно доказывал ей свою правоту в вопросе о роли женщины: и на словах, и – когда аргументы кончались – кулаками. Да, Рита никогда не поверила бы, если бы ей сказали, что она когда-нибудь станет терпеть побои от мужчины. Но это было так. Обнаружилось, что молодой человек, которому она доверяла – и которому, что обиднее, она доверилась! – агрессивен, озлоблен, брутален и не терпит иного мнения.
В сущности, ей следовало уйти от него уже тогда, когда он в первый раз начал ее избивать – не просто залепил пощечину, что можно было бы объяснить несдержанным взрывом чувства, а опрокинул на пол и принялся наносить точно рассчитанные болевые удары, словно врагу. Но за тем эпизодом последовало бурное примирение: Андрей на коленях умолял его простить, целовал руки, и она простила. А когда избиение повторилось во второй раз, они оба как будто бы уже привыкли… Нет ничего ужаснее вещей, к которым привыкаешь.
