Фунтик, адекватно нанесённому ему моральному ранению, стукнул остряка кулаком в бок.
− Не извольте беспокоиться. Отплясалась давно уже бедная, а вот ложе, на котором происходило великое соитие… − старик ощерил беззубую пасть, − удалось сохранить.
− Бельё тоже? − съязвил Фунтик, коему надоело слушать весь этот бред.
− Увы.
− Жалко. С детства мечтаю поспать на простынях из-под балерины.
− Оно у вас ещё не закончилось, − язвительно подметил старичок, моргая увеличенными в линзах очков глазами.
Жульдя-Бандя, искренне опасаясь, что хлипкая конструкция пожилого человека может в любой момент рассыпаться, вернул руку, обращаясь:
− Ну так что всё-таки нам скажет музейный смотритель относительно…
− Меня зовут Соломон Григорьевич, − представился квартиросдатчик, не желая в свою сторону двусмысленности.
− Несмотря на некоторые противоречия во взглядах на жизнь, я думаю, мы сможем найти общий язык, − Жульдя-Бандя улыбнулся, утробно обозначив: − «Иудушка Головлёв».
Соломон, всячески оттягивая нелицеприятную процедуру оглашения приговора, повёл друзей по переходам через площадь, орошая эпитетами архитектурную ценность района, будто те собирались обустроиться у памятника Екатерины Великой.
На благоприятном удалении от конкурентов, предлагавших более дешёвое и уютное жилье, хитрый еврей, не останавливаясь, дабы не дать друзьям возможности сосредоточиться, стал блеснить, ничуть не сомневаясь, что рыба уже на крючке.
− Я беру недорого − всего-навсего по десять рупий, − старик прибавил ходу до крейсерской скорости, с тем чтобы цифра не казалась столь удручающей.
− Шо?! − Фунтик остановился, удивлённо хлопая глазами. − По десять рублёв?!
Соломон понял, что молодые люди уже научились считать, и с девичьей скромностью уточнил:
− За сутки.
− За двоих! − сурово объявил Фунтик, давая понять, что другая цифра рассматриваться не будет.
– Ну, конечно, за двоих, − неохотно согласился старик, хотя за одного ему импонировало больше, на что он, чего греха таить, и рассчитывал. К тому же он знал, что не у каждого хватит мужества остаться в его апартаментах с деревянными перекрытиями, коим уже больше века.
− Мы согласны, − Жульдя-Бандя протянул руку. − А согласие − есть продукт при полном непротивлении сторон, как говорил измученный нарзанами механик Мечников, упокоившийся на страницах гениальной комедии «Двенадцать табуреток».
Глава 5. Друзья снимают комнату в квартире старого хитрого еврея
− Ну и каким образом наш музейный смотритель собирается организовать доставку тел к лежбищу Распутина? − Жульдя-Бандя весело взглянул на обречённого на старость еврея.
Тот, ухмыльнувшись, обозначил способ, перебирая в воздухе указательным и средним пальцами.
− Вы, извиняюсь, к нам по какому случаю, если не секрет? − осторожно полюбопытствовал он.
− Русо туристо. А это мой лакей. Сейчас модно путешествовать с лакеями, − Жульдя-Бандя похлопал Фунтика по плечу. Лакей отвесил своему господину мощный удар в грудину. − У меня очень вспыльчивый холоп, − пояснил он, − поэтому его иногда приходится направлять на путь истинный. − Жульдя-Бандя для этой цели занёс над головой дружка увесистую широкую ладонь.
Тот, ловко увернувшись, настойчиво порекомендовал:
− Дядя, только без рук! − он примирительно выпятил перед собою ладони, унизительно опираясь на прочный фундамент уголовного кодекса, с которым у него, как раз-таки, были диаметрально противоположные взгляды на жизнь. Собственно, по этой причине его периодически изолировали от общества, ведущего оппортунистическое соглашательство с дружным хором коммунистических проповедей…
