Иван вышел их встречать, как родных. Обнял Саню Щукина, отчего он растерялся и растерянно заулыбался, а Виталя удивленно вытянулся лицом и тоже улыбнулся.
– Говорят, нашлась Аня. Всё хорошо?, – спросил Виталя.
– Да, да. Всё. Нашлась. Жива, здорова и …не будем об этом. Квадрокоптеры?
– Суррики тащат. Им не тяжело, – кивнул Виталя назад, – а вы что забыли что ли?
– Что забыли, товарищ лейтенант, – уточнил тот суррогат, что стоял спереди.
– Я сказал, возьмите коробки из вертолета.
– Вы не говорили, – спокойно парировал тот. Виталя, почувствовав промах, хлопнул глазами и отрицательно помотал головой.
– Не говорил, – повторил второй суррогат, потом третий и так каждый следующий подтвердил: – Не говорил, не говорил, не говорил.
– Стукачи, – проворчал Виталя.
Щукин согласился: – Наш промах, да мы еще и не знали, куда точно выгружаться. Вернитесь к вертолету: принесите к штабу все коробки. Полковник Яровой еще приказал прихватить сухпаек.
Так они отправили суррогатов за грузом, а сами пошли в штаб-магазин, как Щукин приостал на шаг и вдруг удивленно заметил: – Ты больше не хромаешь?!
И они втроем снова остановились и уставились на Ивана, а Иван на свои ноги, и, сделав пару шагов отметил, что действительно перестал хромать. А вчера вечером еще прихрамывал от травмы после ранения, и вроде как врачи говорили, что хромота пройдет, но с учетом всего случившегося ночью как-то напрашивается благотворное влияние от встречи с …надо как-то ее назвать. Душа мира – высокопарно, пусть будет Алиса. Ей по большому счету все равно, она – любое женское имя этого мира, а у Суровина знакомых с таким именем нет, и ни с чем оно особо не ассоциируется.
Суррогаты быстро вернулись с коробками, раздали сухпаек и помогли собрать квадрокоптеры. Дело это было не новое, справились быстро и четыре «птички» полетели обследовать лес вокруг Исты. К этому времени перекресток, на котором росли «цветы» давно просматривался штабными через спутник и квадрокоптеры, и оттуда прислали шифровки с кодом опасности сначала «пять», потом «семь», максимальная опасность от камней «девять»: это когда они уже выламывают окна. Изображения с камер размыты из-за дождя. Иван вспомнил, что хотел позвонить Ане на счет погоды. Проверить заодно этот способ связи с Алисой. Как раз на выходе из штаба пришло голосовое сообщение от Подбережного. Никакой субординации человек с металлической рукой не признает, чтоб его. Или давнее знакомство так влияет. Подбережного много матерился на жизнь, на власть, по ситуации морально страдая от необходимости кормить «лишние» рты. В конце обещал служить России и накормить бойцов.
– Алло, Нина.
– Да.
– Мои спят еще?
– Нет, Аня играет. Играет. Ой! Подожди, Гришаня – кашу надо есть ложкой. Держи, учись.
– Позови ее, пожалуйста, – попросил Иван, наблюдая как к Исте подлетают три «Крокодила» и столько же американских вертолетов, название которых Суровин не знает и что извиняет его некомпетентность в данном вопросе, так это то, что в нынешнее время у его страны один противник –вирус купира и его порождения. США в списке противников нет. Серов так и сказал: враг у нас только один.
– Да, – послышался в трубке Анин голос.
– Привет, Бусинка.
– Да, это я, – почему-то грустно ответила девочка.
– Как ты там?
– Нормально. Играю вот. А мама грустная. И что делать?
– Может, попросим у одной феи солнышко? А то дождь и дождь…
