Читать онлайн С. Чалый, Сборник - Золотой томик поэзии II

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается.

Сергей Абрамов

Уфа

Отечество

Мне тележный почудился скрип

И надсаженный храп лошадей.

Оглянулся на лес: среди лип

Будто тени каких-то людей.

Но такого и быть не должно,

Просто я утомился в пути.

Не живёт здесь никто уж давно:

Воробьёв – даже тех не найти.

У дороги, вот здесь, был наш дом.

Всё травой заросло, хоть коси.

Ком земли я кладу на ладонь.

Ангел, глянь, – это ладан Руси.

2015 г.

Кино

В непротопленном клубе народу немного,

Только нам, малолеткам, как есть, всё равно,

Всё равно, что в пимах подморожены ноги…

Про Чапая мы с жадностью смотрим кино.

За стеною движок тарахтит пулемётом,

Рыжий месяц в окно заглянуть норовит.

Вместе с армией красной мы скачем намётом;

Мы смелее всех смелых, никто не убит.

А механик киношный, в усы ухмыляясь,

Подсчитав пятаки, самосадом дымит.

От осколка фугасного шрам потирая,

Тоже рад, что он Боженькой не был забыт.

Так учились мы жить, так учились мы верить

В непреклонную праведность русской души.

И не знали замков деревенские двери.

Предков дух возвышал нас в сибирской глуши.

Та деревня звалась как-то странно – Бугинка.

То ли каторжник беглый здесь вбил первый кол,

То ль какого купчишки была тут заимка,

Или смелый охотник здесь рай свой нашёл…

И стояла она, и жила, не робея,

И баюкала в зыбках здоровых детей,

Дум продажных и подлых в себе не имея.

Но, увы, появился на троне злодей…

Нет деревни давно. Нет и старого клуба,

И механика нет… нет советской страны…

Дети смотрят нам мир зорким взглядом «ю туба».

Им не снятся, как нам, про Чапаева сны.

2015 г.

Ирина Авраменко

Нетания, Израиль

Одинокая луна

Дотянулись ветки клёна

До открытого окна.

В окна смотрит удивлённо

Одинокая луна.

Заколдованного неба

Кем-то приглушённый цвет.

Стать художницею мне бы,

Написать луны портрет.

Телевизор у соседки

Громко прогоняет сны.

И качают тихо ветки

Шарик матовый луны…

Мечты в голубых тонах

Под мелодию тонких нот,

Растерявших свои слова,

Тихо март по двору пройдёт,

Уступив апрелю права.

Голубые свои мечты

Соберу по капле в бокал,

Чтобы, выпив, забылся ты,

Чтобы ты меня не искал.

Пудрой сахарной на губах

Твоего поцелуя след.

И мечты в голубых тонах

Растворяются по весне…

Мария Алехина

Меткомелино, Московская область

Повеса

Мне бы забыть вчерашнюю тоску,

Взглянуть на поредевшие долины,

И холод, проскользнувши по виску,

Ласкает нежно ягоды рябины.

Дымит закат и тонет на пруду,

Огнём пылает ярко крона леса,

В игольнике, зарыв свою судьбу,

Блуждает ветер – осени повеса.

Шуршит листвой, хохочет, что есть сил,

Цепляется за ветви повисая,

Он в быстром вальсе сосны закружил,

Остановившись, медленно вздыхая.

Весь день шумел и спорил о былом,

Бродил по рощам в поисках ответа,

И, восторгаясь лиственным ковром,

Он не нашёл потерянного лета.

И, загрустив о чём-то о своём,

Взглянув на поредевшие долины,

Они остались с холодом вдвоём,

Лаская нежно ягоды рябины.

«Здравствуй, мама, я живой»

Не строчит уже зенитка.

Наконец, закончен бой.

Распахнётся в сад калитка:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Выйду, сяду на пороге

Под шумящий летний зной.

Каждый раз шептал в дороге:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Угасая, шёл от жажды —

Нас таких был целый строй.

Знал, скажу тебе однажды:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Всю Европу прошагали,

В каждом месте свой герой.

Все сказать тогда мечтали:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Из окопов выбегая,

На врага мы шли стеной.

Друг не скажет, умирая:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Мария Алехина

Время в узел всё завяжет,

Мы покончили с войной.

Кто лежит в полях, не скажет:

«Здравствуй, мама, я живой!»

Отсверкали взрывов грозы.

Наконец, пришёл домой.

Шепчет мать, глотая слёзы:

«Слава Богу, ты живой!»

Не забывай меня, мой друг, не забывай

Не забывай меня, мой друг, не забывай,

Мне важно пережить седую зиму,

Увидеть в белом сонную долину,

Укутанный в сугробах милый край.

Не забывай меня, мой друг, не забывай,

Мне жаль тебя да и других немного,

Ты знаешь, мне теперь родней дорога,

Ведущая из ада прямо в рай.

Не забывай меня, мой друг, не забывай,

Передавай привет родному дому,

Не слушай тех, кто мыслит по-другому,

Не говори случайное «прощай».

Не забывай меня, мой друг, не забывай

И не жалей о том, чего не стало,

Как прежде жизнь начнём с тобой сначала,

Придёт весна, настанет снова май.

Не забывай меня, мой друг, не забывай,

Не верь словам и людям в одночасье,

Один лишь знаешь, сколько стоит счастье,

Мой дорогой и милый сердцу край.

Не забывай меня, мой друг, не забывай…

Лев Альтмарк

Беер-Шева, Израиль

В полях

Почему в этих тихих полях

С голубеющей кромкой вдали

Нам приносят печаль в парусах

Облака, что у самой земли?

Может, что-то уходит от нас

В лабиринты забытых веков,

То, о чём мы тоскуем подчас,

То, прожить без чего нелегко.

Сеем радость, а всходит беда.

И тоскуем, ещё не поняв,

Что уже унеслись поезда,

Свой прощальный «привет» прокричав.

И – ни эха, ни света в полях…

Для чего же мы жили века?!

…Молча тискает в мягких руках

Ветерок над землёй облака.

Белая птица

Лети, моя белая птица,

В молочный разлёт облаков

И солнечный лучик-косицу

Качни высоко-высоко.

Упругим крылом отражая

Сияние гор и морей,

Холодное небо без края

Сердечком своим обогрей.

Но если несчастье случится —

Замёрзнешь сама – не беда!

Спустись, моя белая птица,

Тебя обогрею всегда.

Слеза

Успокоились волны тяжёлые,

И сомкнулась свинцовая гладь.

Над землёй дремлет марево жёлтое,

И за ним ничего не видать.

Горизонт приближается медленно

В серой дымке уставшей грозы.

Капля тёплая падает с неба мне.

Или это крупинка слезы?..

Елизавета Андреева

Санкт-Петербург

Лунный птенчик

Лунный птенчик сел на крышу

И клюёт осколки звёзд.

Я сквозь сон неясно слышу,

Как за речкой строят мост,

Бьют большими молотками

По железным позвонкам,

Режут острыми клинками

Неба призрачную ткань.

Неба ткань – горит пожаром,

Словно Солнце, горяча

Рассечённая кинжалом

Земляничная парча.

Искры падают на плечи,

Медью в воздухе звеня.

Тает белый Лунный птенчик

В пасти будущего дня.

Рвётся сна вуаль – где тонко,

Ночь ушла, и мне – уйти.

У меня в руках котомка,

Опустевшая почти.

За плечами – реки, горы,

Люди, годы, города,

Тусклый свет и разговоры,

Дым и горькая вода.

Впереди – поля без края,

Синий шёлк – над головой.

Я иду, не умирая,

Вечно новый и живой.

Я иду – судьбе навстречу,

Всем печалям вопреки,

И прозрачный Лунный птенчик

Ждёт заката у реки.

«Кинжальная красота. Краденая…»

Кинжальная красота. Краденая

Синева – за моим окном.

Тревожно шипит радио,

И мгла заполняет дом.

Луна оплывает оловом

И льётся на скаты крыш.

Я кротко склоняю голову

Над самой пустой из ниш.

То прячу лицо, ладонями

Глаза закрываю, свет

Глотаю губами чёрными —

И молча схожу на нет.

То вдруг непривычно белая,

Взлетаю – и кокон прочь!

И ягоду звёзд неспелую

Срываю с небес всю ночь.

А утром медно-лиловая

Кровь Солнца смывает след,

И дышит земля – как новая,

Не помня вчерашних бед.

Евгения Анненкова

Тула

«Стремительно взрослеет этот век…»

Стремительно взрослеет этот век

Под гул машин, узоры электричек,

Опять бежит за счастьем человек

В плену своих ошибок и привычек.

Слух заполняет монотонность нот

И простота бессмысленного текста,

Душе необходим бывает поворот,

От суеты спасительное бегство.

Где шепчут истины и тысячи чудес,

Которые бесхитростностью правы,

Легко вернёт гостеприимный лес

Обратно в сердце детские забавы.

Когда в кругу нерв бешено стучит,

Запутает аллея вечную усталость,

А чистый ручеёк дорогу облегчит,

Храня в себе таинственную малость.

Торжественность янтарных куполов

Блестит на солнце, говоря о многом,

Не ритма стук, а звон колоколов

Даётся щедро человеку Богом.

Встаёт для счастья утренний рассвет,

Засеяны добром желтеющие нивы,

И в безвозвратности ушедших лет

Мы только этим будем живы.

Остановись, мгновение…

С восходом день расправил плечи,

Бросая в стороны пыльцу,

Его неугомонность речи

Летела к старому крыльцу.

Душистый ветер, книг читатель,

Касался бережно страниц,

Где время, перемен ваятель,

Текло, не ведая границ.

Жарой лилась повсюду томность,

Лесная даль простор пила,

И наша первая влюблённость

Венок из нежности плела.

Бумажный змей кружил осою

В штрихах живого существа,

Умывшись утренней росою,

Шумела мягкая листва.

Лишь рыба нарушала всплеском

Реки дремотной тишину,

Луч светом медленным, нерезким

Водил узоры по окну.

Душа земли дышала в хлебе,

Заполнив ароматом сад,

Сияние в вечернем небе

Напоминало звездопад.

Растаяв, день исчез отсюда,

Пройдя как шёлк между стволов,

Оставив право верить в чудо

Под чистый звон колоколов.

Сергей Анохин

Шебекино, Белгородская область

«Висеть на ветках…»

Висеть на ветках

яблоки устали,

прозрачной стала

лесополоса,

и, сердце обжигая,

птичьи стаи

крылами прошивают небеса.

В такую пору

вдумчивы закаты,

и травы поредевшие

тихи,

и на холме

приземистом,

покатом

рождаются печальные стихи.

«До самой последней минуты…»

До самой последней минуты,

покуда не скроюсь во мгле,

я буду любить своё утро

на сердцем согретой земле.

Я буду молиться на полдень,

пропахший травой луговой,

и буду до края наполнен

сияньем воды ключевой.

И вечера мягкие крылья

напомнят мне, как вдалеке

на лодке с любимою плыли

по звёздной широкой реке.

А ночь за околицей сонной

над лёгким дымком у костра

вещала о бездне бездонной

устами сверчков до утра.

Душа, пережившая годы,

простые постигла слова:

и беды пройдут и невзгоды,

была бы Россия жива.

И пусть над могилою деда,

с которым я не был знаком,

священное слово «Победа»

звучит до скончанья веков.

Инга Артеева

Нарьян-Мар

«Небо к вечеру меркнет…»

Небо к вечеру меркнет.

Жизни – мало, да есть.

Все получим (посмертно)

Волю, память и крест.

Под одним небосводом

И пророк, и подлец.

Всех оформят приводом,

Всем положен венец.

Но сквозь тернии – к лавру,

Здесь не всякий дойдёт.

На погибель иль славу —

Это как повезёт.

На надгробий скрижалях —

Окончанье дорог.

Отслужившие (жаль их!)

Кто – к чертям, кто – в чертог.

Но сомнения шёпот,

Он покоя не даст:

«Может, доля усопших

Просто ложь для всех нас?»

Как быть с теми, кто в теме

Веры в это и в то,

Если смерть – просто темень,

Пустота и ничто?

Нет ни рая, ни ада

За порогом смертей?

Как нам быть, если правда —

Нет ни кущ, ни чертей?

Кто там видел чертоги

И встречал тех чертей,

Ведь туда – нет дороги,

А оттуда – вестей?!

…Молчаливым отказом

Леденеющих глаз

Небо в звёздных алмазах

Хмуро давит на нас.

«Прежде, чем ты уйдёшь, застели постель…»

Прежде, чем ты уйдёшь, застели постель.

Спрячь свои вещи с каких-либо видных мест.

Мести остыло блюдо. Не для гостей.

Брось его лучше псу. Он же пёс. Он съест.

Крылья бумажные… Птицы моих стихов.

Можешь из них развести неплохой костёр.

Пусть умирают в огне вереницы слов.

Так отпечатки стирает квартирный вор.

Так оставляют раненого на смерть.

Он же – не против: «Бросай меня, пропадёшь…»

Мне бы хотелось когда-нибудь так суметь.

Прежде чем ты от меня навсегда уйдёшь.

Прежде, чем ты уйдёшь, погаси очаг.

Золото пламени пусть поглотит зола.

Утром вино – не забористее, чем чай.

Так ведь бывает, когда вся любовь прошла?

Да, и ещё – раздобудь поострее нож,

Чтоб в печальных глазах потерялся свет.

Бей. Прямо в сердце. Чуть прежде, чем ты уйдёшь…

…Ведь без тебя ничего в этом свете нет.

Елена Артюшкина

Рязань

Нынче драконы уже не те

Нынче драконы уже не те:

Им больше не хочется в небо.

Уютно устроившись на животе,

Они жаждут зрелищ и хлеба.

Что там покажет хрустальный шар?

Кухарки и герцога драму,

Турнир среди лучников, битву, пожар

И мазей для гребня рекламу.

Вперед

Читать онлайн С. Чалый, Сборник - Золотой томик поэзии II

Похожие книги