Золушка. Реинкарнация - страница 14

Однажды вечером за ужином в своей комнате Ариадна вдруг отложила еду и пристально посмотрела на свою новую подругу. Та, заметив это, последовала ее примеру и тоже уставилась на нее в ответ.

– Мне кажется, тебе нужно дать имя, – поделилась она своими мыслями. – Ты со мной согласна?

Обезьянка задумалась в ответ. Подняла глаза к потолку, словно в действительности размышляла над только что сказанным. Так прошло несколько тихих мгновений. Затем она вновь перевела глаза на Ариадну и медленно кивнула. Девушка уже начала спокойно относиться к тому, что может вести диалоги с обезьянкой, словно с человеком. Но она знала, что нужно задавать только такие вопросы, на которые можно ответить либо «да», либо «нет», и тогда обезьянка либо кивала в ответ, либо мотала своей маленькой головкой в разные стороны.

– Тогда давай выбирать тебе имя. Я буду предлагать, а ты соглашаться со мной или отвергать предложенное.

В ответ опять согласный кивок.

И Ариадна начала сыпать именами. Она предложила обезьянке уже множество вариантов, но почему-то та нещадно отвергла их все. Девушка устало потерла виски.

– Давай тогда продолжим завтра. Мне кажется, сегодня я слишком устала, чтобы предложить что-то толковое. Тебе не понравился ни один вариант.

Обезьянка посмотрела на Ариадну долгим взглядом, а потом вдруг произнесла:

– Это все потому, что у меня уже есть имя.

Ариадна застыла. Животное говорило. Говорило! Сама же Ариадна вдруг совершенно утратила дар речи. Она осталась способна лишь на то, чтобы смотреть на обезьянку и хлопать ресницами. Так продолжалось еще какое-то время, пока она чуть слышным шепотом не произнесла:

– И какое же?

– Меня зовут Чича, – спокойно ответила та.

Ариадне показалось, что она совсем заработалась – вот с обезьянами уже разговаривает. Сначала та ей только кивала, а теперь ей уже и речь мерещиться начала. Да, рабство еще никого до хорошего не доводило.

– Значит, ты не только кивать умеешь, но еще и говорить, – констатировала она.

– Все умеют, – философски заметила обезьянка, – главное, уметь слышать.

– Значит, я не схожу с ума?

– Нет, – просто улыбнулась Чича.

Ариадна не знала, как ей реагировать. Но со временем она привыкла.

Так что теперь обезьянка постоянно обитала на ее плече и жила в ее комнате. Единственная причина, которая могла заставить обезьянку покинуть плечо своей хозяйки, это неминуемое приближение одной из дочерей Бусириса. Она почему-то сразу невзлюбила эту троицу. И всякий раз при их приближении с тихим писком кидалась в ближайшие кусты.

Так жизнь для Ариадны вошла в привычное русло. Она готовила, стирала, убирала и ни на что не жаловалась. Делила свой ужин с обезьянкой и ложилась спать, а с первыми петухами принималась за работу. И старалась найти возможность порадоваться каждому новому дню.

Ламия растянулась на своих подушках. Она сейчас завершила обряд и нуждалась в отдыхе. Все ее тело переполняла сладкая истома. Она тонула в любви. Но это была физическая любовь. Любовь, которая дарила наслаждение, помогала совершать обряды, но никак не отзывалась в сердце. Ламия слышала про такую любовь. Ради нее люди совершали невозможное, решались на невероятное, творили непостижимое. Слышала и даже читала, но никогда не ощущала. И тот вопрос, что задала ей Исида, теперь не выходил из головы: «А как же любовь?»

Ламия жила и была вполне удовлетворена своей жизнью. Она Верховная Жрица Великого Храма. Сама Исида благословила ее на служение. И служение свое она несла достойно, исполняя все заветы своей богини. Что значительно приумножало ее богатство. Золотые монеты текли к ней рекой. И с каждым годом этот источник становился все изобильнее.