-
Я так благодарна вам, матушка! Век не забуду вашей доброты! - и деловито
добавила - так вы сейчас распорядитесь, чтобы управляющий выдал жалованье
Ульрике за прошлый месяц. Дорогой, мы выезжаем сразу после завтрака? Ты уже
распорядился подать кареты к крыльцу?
Сейчас же отправлю кого-нибудь, пусть наши вещи снесут вниз, в карету!
Прощание вышло скомканным, мне не терпелось
уехать, и бедному барону пришлось встать из-за стола, не получив привычного
количества и ассортимента пищи. Ничего, это для его же пользы. Мачеха с
сестрицами от всего этого невиданного спектакля одного актера тоже не
отличались красноречием. Когда вышли в холл, как раз два дюжих мужика тащили
мой сундук, а у стенки стояла уже одетая Ульрика, прижимающая к себе драгоценный
саквояж, а в кулачке зажала выданные монеты жалованья. На плече у нее висело
мое пальто, на руке болталась шляпка. Глаза ее горели восторгом - такое
приключение!
Торопливо оделась, барон тоже был готов.
Вышли на крыльцо, у ступеней стоял большой темный дормез - дорожная карета для
дальних путешествий, в которой можно было ехать с относительным удобством. Чуть
поодаль стояла ещё одна карета, грузовая и для слуг. Пока их у нас было только
двое - моя Улька и древний дедок - лакей барона. Изобразив прощальные поцелуи и взмахи рукой,
я погрузилась в карету, следом внедрился и супруг.
Внутри было достаточно просторно, два мягких
дивана, в ночное время они превращались в две кровати, которые отделялись друг
от друга занавесками. Был складной стол, небольшие шкафчики. Небольшая печурка
в задней части кареты бодро гудела, нагоняя тепло внутрь, что было весьма
кстати. Осень в этих краях уже вовсю хозяйничала. Я сняла пальто и шляпку,
убрала их. Села на диванчик, откинулась на спинку, закрыла глаза.
За это утро я очень устала. И не физически,
а эмоционально. Паясничать тоже надо уметь, а я "не шут у трона
короля" (с). Надо и лицо держать, и
следить за своим трепом, и не дать опомниться окружающим, устала я. Мне бы
сейчас помолчать, отдохнуть, но дорогому супругу не терпелось поговорить, он
даже ерзал по своему дивану в нетерпении. Ладно, поговорим.
Дед мне не нравился, скажу честно. Особенно
та информация о погибших жёнах. Не знаю, что заставляло молчать о происходящем
тех девчонок - извечный страх перед мужем-хозяином, социальное неравенство,
неопытность девочек, почти подростков, неумение дать физический отпор.
Вероятно, на фоне проблем с потенцией у деда и появился комплекс садизма. И выбирал
он в жены тех, кто явно не мог оказать сопротивление. Со мной, он конечно,
ошибся, но вот где он нашел Ленни? Неужто мачеха подсуропила? Тогда кто
столкнул девчонку с лестницы? И зачем? Сплошной детектив!
Ладно, надо беседовать, а то дорогого супруга
сейчас Кондратий обнимет, вон, даже в неровном свете фонаря, заметно, что уже
багровеет. Не нужно нам нервных взрывов.
-Вы
что-то хотели спросить, господин барон? - не открывая глаз, негромко сказала я.
Дед обрадовался - дали слово! Завизжал, брызгая
во все стороны слюной, от гнева и возмущения забывая слова, не договаривая их.
-Дрянь!
Грязная свинарка…! Как смеешь поднимать голос в присутствии меня! Ты должн…
молить меня о прощени… да ты знаешь, кто я такой!?
Вот это начало разговора. Что ж так кричать то? Я перебила его, не желая
продолжения истерики, но голос не повышала. Зачем? Можно и спокойным тоном
выразить свое недовольство.
