***
– Привет, Черныш!
– Здорово, Рослик! Я думал, что ты погиб!
– Многие так думали… – Димка набрал несколько лишних килограмм, круглый череп проели глубокие залысины, серые глаза смотрели бойко и насмешливо. Дорогой костюм, цвета вороненой стали сидел на нем как влитой, запястье обнимал золотой браслет часов, на мизинце сверкал голубой камень кабашон, утопающий в изящной золотой оправе, и два небольших бриллианта по бокам. Такое кольцо антиквары называют «офицерским», говорят, украшение стоит немалых денег. Рукопожатия не состоялось. Бывший товарищ вышел навстречу посетителям, и присел на краешек стола. За его спиной жужжал факс, на столешнице был воссоздан проект «кузни», – изящная модель стеклянной колбы, опутанная крохотными проводами.
– Ты стал большой шишкой, Рослик!
– Это?! – он небрежно обвел ладонью кабинет, бережно тронул безымянным пальцем сапфир. – Ничего особенного, так, халиф на час!
– Тогда, в Ливии, мы думали, что тебя взяли в плен.
– Зачем? – Рослов пожал широкими плечами. – Я сам предложил американцам сотрудничество.
– Кажется, раньше это называлось – предательство?
– Раньше были другие ценности, многое поменялось, люди стали другими. Ты все еще встречаешься с этой девицей, ну как ее… – он щелкнул в воздухе пальцами, притворно нахмурился, якобы силясь вспомнить имя девушки.
– Настя. Ее зовут Настя, не переигрывай, Рослик! Помнится, ты пытался за ней ухлестывать, или я что – то путаю?! Теперь это уже не важно. Мы с ней обручены.
– Как старомодно! Только колечко придется снять, Черныш! В зону ничего нельзя проносить с собой.
– Пожалуйста! Вместе с пальцем!
Димка широко улыбнулся, и непринужденно оперся локтями о гладкую полировку стола.
– Да… – протянул он. – Ты совсем не изменился. Все тот же без башенный отморозок! Профессор! – он небрежно повел бровью, тотчас подошел бледный Штраус. Он нервно комкал в пальцах носовой платок, испуганно глядя на обоих мужчин.
– Я слушаю!
– Как быть с кольцом? Я неплохо знаю этого молодца. – Рослов усмехнулся. – Если потребуется снять цацку силой, он нашу богадельню в щепы разнесет, прежде чем его скрутят!
– Ни в коем случае! Ни в коем случае… последние дни система весьма нестабильна, мы не имеем права рисковать! – он искоса взглянул на Виктора. – Конечно, золото – инородный материл, но у нашего испытателя наверняка стоят пломбы, коронки… я думаю, ничего страшного, не вижу противоречий…
Чернышев с симпатией посмотрел на Штрауса. Он, конечно, отчаянно трусит, вон скулы бледные, как у мумии, но своих не предает.
– Ну что же! Будь по вашему, господа ученые! – Рослов развел руками. – К сожалению, времени в обрез, Бог даст, коли вернешься целым и невредимым, поболтаем еще. У нас ведь есть что вспомнить, не так ли Черныш?
Виктор молча кивнул. Появление Димки Рослов в корне меняло нынешний сценарий. Теперь он боялся входить в зону, вспомнилась едкая слизь, чуть не сожравшая его заживо, и сердце забилось часто и тревожно. Мужчина стиснул кулаки, и отвернулся.
– Лучше бы вам уйти, подобру-поздорову, Дмитрий Алексеевич! Мне конечно нужны деньги, но я ведь могу передумать! – его лицо искривила злобная гримаса. – Безнадежный романтик, говоришь! Ты ведь не хочешь, чтобы я в присутствии подчиненных свернул тебе шею, а Рослик?! Крепкие ребята, но они едва ли они успеют мне помешать, а ты набрал пяток лишних кило, да и всегда был никудышным рукопашником.
