Выступал народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов. Растерянным, каким-то запинающимся голосом он подтвердил сообщение о начале войны. Надо было что-то делать, но что? Ждали выступления Сталина, а его всё не было.
– Не провокация… – упавшим голосом проговорила мама.
– Ничего, – успокоила её Наташа. – Это же ненадолго, дальше приграничных районов немцев всё равно не пустят.
– Наверно… – кивнула мама. – Скорее бы…
Она не закончила фразу, отвернувшись к окну, словно пытаясь скрыть набежавшие слёзы.
…И вновь потянулся длинный воскресный день. В четыре вечера мама позвонила в театр, чтобы узнать, состоится ли вечерняя репетиция. Режиссёра долго искали по всему театру, а когда нашли, он передал, что репетиция отменяется и до особых распоряжений труппа отправлена в отпуск за свой счёт.
Всё это время Роза Эдуардовна не выпускала Наташу из дома, поручая то одно, то другое, и тут же забывая о своих поручениях. Наташа слушала патефон, рассматривала альбомы с репродукциями, пробовала загорать, высунув ноги на улицу, просилась выйти, посмотреть обстановку (и потихоньку надеясь увидеть Андрея), но мама была непреклонна. Ждали папу, надеясь, что он знает, что делать.
Папа вернулся поздно ночью. Наташа лежала, ворочаясь в постели, и вздохнула с облегчением, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Подхватилась и вышла к родителям.
Папа успел снять фуражку и китель и стоял спиной к зеркалу в прихожей в военной рубашке и брюках. К его плечу прижималась одетая в домашний халат мама.
– Наташа, – с наигранной беззаботностью проговорил папа. – Ну, что не спишь?..
– Не знаю, – тихо призналась девочка. – Тревожно как-то…
– Вот ещё… – храбрился папа, потирая небритый подбородок. – Повоюем немного, перейдём в контрнаступление и погоним немцев аж до Берлина, до самого Атлантического океана!.. Ты же знаешь, Красная армия всех сильней!..11
Наташа знала. Не знала только о том, что прямо в эти минуты немецкая авиация бомбила выдвинутые к границе аэродромы и танковые соединения Красной армии, что окружённые, лишенные воды, продовольствия и огневой поддержки бойцы Красной армии начали массово сдаваться в плен.
– А теперь спать! – распорядилась мама.
– Да, доча, – кивнул папа, – ложись в постель. Завтра что-нибудь придумаем…
Наташа проснулась от грома. Гром нарастал, переливался и вдруг затих. Еще немного подремав, девочка наконец поднялась с постели и вышла в гостиную. Папа уже ушёл, притихшая, растерянная мама сидела у окна, глядя куда-то невидящим взглядом.
– Доброе утро, – поздоровалась девочка. – Какой странный гром.
– Это не гром… – не оборачиваясь, отозвалась Роза Эдуардовна.
– А что?..
– Война… – отвечала мама.
– Война, – механически повторила Наташа. – Товарищ Сталин выступил?
– Нет ещё, – пожала плечами головой Роза Эдуардовна. – Знаешь, – повернулась она к Наташе, – ты сейчас завтракай и собирай чемодан. Поедем на дачу, папа обещал прислать машину…
– На дачу? – удивилась девочка. – Мы победили?..
Мама покачала головой и ничего не ответила. Наташа постояла, осмысливая услышанное, и пошла завтракать.
После завтрака девочка завела патефон и немного послушала музыку. Потом стала собирать свой новый, кожаный, жёлтого цвета чемодан. Брала только летнее: платья, майки, спортивное трико, кеды, босоножки, куртку на случай похолодания. В общем, собралась быстро. Мамин чемодан тоже был готов, ещё она приготовила сумочку с документами и деньгами. Оделись по-походному, сели ждать машину. Под звуки патефона Наташа глядела в окно на стрижей в небе, залитые солнцем деревья, и война казалась ей чем-то пустым, ненужным, бессмысленным…
