Когда всё закончилось, он посмотрел на Наташу. Её глаза светились теплом и лаской.
– Ещё? – чуть слышно проговорил Андрей, истаивая от любви и нежности (и всё ещё не смея подняться с колен).
– Да, – прошептала она, вытягивая вперед вторую ногу…
(«Я даже помню место, где стояла её нога», – позже прочитал он в «Тропике Рака». Сколько раз Андрей, подобно герою Генри Миллера, возвращался к старому каштану и подолгу стоял, вглядываясь в прошлое…)
В последний день перед тем, как Наташе надо было уезжать на дачу, они никак не могли расстаться. Переплетая пальцы, долго гуляли тихими вечерними улицами, смотрели на разгорающиеся в небе звезды, а потом пришли к своему каштану.
Девочка присела на расстеленную Андреем куртку. Он стоял рядом, привалившись плечом к каштану, истаивая от желания поцеловать Наташу и всё же никак не решаясь осуществить мечту. Навевая прохладу, над головой тихо шумели листья…
– Скажи, – неожиданно проговорила девочка, поднимая лицо, – ты думал о том, что подарить мне на день рождения?
Андрей растерялся. Наташин день рождения был в ноябре, и он, честно говоря, ещё не думал о подарке. Он хотел уже, было, соврать, но Наташа не дала ему сказать.
– Знаешь, – сказала она детским голоском, от звуков которого у Андрея сладко заныло сердце, – подари мне шёлковый зонтик с деревянными спицами. Помнишь, мы видели такой в кино про Китай?
– Хорошо, – кивнул Андрей. Он совершенно не имел представления, где можно достать такой зонтик. «Ничего, – сказал он себе, – что-нибудь придумаю…»
Потом они снова шли, медленно шли чудесно изменившимися вечерними улицами. Возле Наташиного подъезда было темно и тихо, звуки вечернего города почти не проникали во двор. Наступила минута прощанья.
– До свидания, – проговорил он, нежно касаясь Наташиной руки (он клял себя за робость, но ничего не мог с собой поделать). – Я буду ждать твоего возвращенья…
– Спасибо тебе, – прошептала она в ответ. На мгновение девочка прижалась губами к его губам и тут же бросилась вверх по лестнице.
– До свидания… – донеслось откуда-то из лестничных маршей.
Совершенно ошеломленный, Андрей зачарованно смотрел вослед, слушая перестук каблучков. Когда всё стихло, отправился домой.
Как тих был ночной Минск, как безмятежно спокоен! Он медленно шел по улице, пиная неизвестно откуда выкатившийся прошлогодний каштан. Всю дорогу домой Андрею казалось, что улицы уходят в прекрасные, неведомые дали, и достаточно сделать лишь шаг, чтобы всё изменилось и мир стал совершенно иным, не похожим ни на что виденное прежде. Он говорил себе, что теперь они с Наташей связаны чем-то удивительно прекрасным, думал о том чудесном времени, когда девочка вернется домой и они снова будут вместе…
Он не знал, не мог знать, что завтра начнется война, со всеми её бессмысленными, безжалостными ужасами: бомбежками, кровью, голодом и смертью. Он не знал, не мог знать, что изможденная, голодная Наташа погибнет в Минском гетто в ходе одной из облав, а он до конца войны будет отправлен на принудительные работы в Германию. И только в одном Андрей мог быть абсолютно уверен: в том, что он никогда не забудет Наташу и пронесет любовь к ней через всю его жизнь.
