Зов Айнумосири - страница 15

Лишь к вечеру жители котана принесли Камуире-куру ценные меха и жир в обмен на связки тонкоствольного бамбука, бочонок с ядом, несколько крупных наконечников копий, десяток кинжалов и некоторое количество тёсел. В последнюю очередь выменивали сисамские и островные ткани и одежду. После обоюдовыгодного обмена приезжих гостей пригласили на пир.

А затем много дней, до самого конца лета, ездили они по береговым селениям айнов, живущих на Цупке. Камуире-куру держался вдоль восточного берега этой земли, но говорил, что и с запада Цупку также омывают воды океана. Местные жители были гостеприимны и добродушны, никогда не скупились и не обижались, даже если дядя Канчиоманте назначал высокую цену: его редкостные товары всем были очень нужны (даже бамбук, который плохо разбирали жители островов, здесь расхватывали буквально на глазах: не успеешь выложить вязанку, как приходится тащить новую). Канчиоманте наслаждался этим первым в своей жизни торговым путешествием: именно об этом он мечтал в безбородом детстве, часами просиживая на косе и с волнением вглядываясь в колышущиеся в сизой дымке просторы Великого океана.

Напоследок, перед тем как начать долгий обратный путь к островам Айнумосири, Камуире-куру решил дойти до селений чужих людей, с которыми айну Цупки делили эту огромную и богатую страну, тем более что на лодках ещё оставались кое-какие товары. «Нас хорошо там примут, – сказал Камуире-куру, когда племянник его высказал опасение, не станут ли они лёгкой добычей для копий и стрел этих чужеземцев, – вот увидишь! Это славные люди. У меня там много знакомых, – он лукаво улыбнулся, а потом добавил, – да и женщины у них шибко хорошенькие, просто камуи! Может, ты и себе невесту присмотришь, вдруг какая приглянется!» Канчиоманте от таких слов залился краской. Он, конечно же, не раз бывал с девушками, но о том, чтобы жениться, даже не думал; сначала он хотел заслужить почёт, уважение и богатство. Для этого и поехал с дядей. А он ещё смеётся над ним, предлагая взять в жёны какую-то чужеземку.

Они шли на лодках вдоль холмистого побережья, покрытого густым лесом, всё далее продвигаясь на север. Иногда в мелких заливах при устьях рек и ручьёв им попадались пустые посёлки тех загадочных людей, к которым они спешили добраться. В нескольких таких заброшенных деревнях они останавливались для ночлега. Канчиоманте ходил между странных, стоящих на столбах конических хижин и разглядывал кусочки битой посуды и осколки камней, из которых оставившие поселение люди изготавливали наконечники стрел, ножи и топоры. В одном из жилищ, зависшем над самым обрывом, он нашёл старую, местами издырявленную куртку и сразу вспомнил одежду айну из селений, раскиданных по оконечности Цупки: так вот откуда у них такая одежда – они переняли её у своих соседей.

Через семь дней плавания они заметили тонкие струйки дыма на лесистом острове, расположенном в самой глубине открывшегося перед ними залива. Дядя, покинув своё место кормчего, пробрался к Канчиоманти и, вглядываясь вдаль, прошептал: «Вот и добрались».

Лодки вошли в залив и стремительно заскользили по его тихим безмятежным водам к уже показавшемуся селению, откуда доносился звонкий заливистый лай собак.

С земли дул тёплый ветер, в котором восседавший на носу первого челна Канчиоманте ловил густой аромат хвои и перезревшей пучки. Юноша упоённо вдыхал его и вспоминал густые леса своего родного острова, по которым бродил с детства и знал, пожалуй, каждый укромный их уголок. Дядя сказал, что это селение будет последним; что, обменяв остатки товаров, они повернут назад и начнут плавание в Айнумосири. И, как признался себе Канчиоманте, это известие его обрадовало даже больше, чем он того ожидал: в последнее время ему было некогда думать о Срединных островах и своих родных, оставшихся там, – слишком много дел было, и вот теперь он понял, как сильно соскучился по своей прошлой безмятежной жизни в доме отца. Не то чтобы он разочаровался в полной забот и тягостей жизни, что вёл Камуире-куру со своими товарищами, нет. Ему нравилось путешествовать, нравилось встречаться с новыми людьми, любоваться красотами земель, о которых раньше знал только из чужих рассказов, но что-то внутри него влекло вернуться к родным и близким; хоть недолго, но побыть с ними, чтобы набраться сил для нового странствия.