Зов разлома - страница 20

– Что ж ты, дурной, на сломанной тележке молоко повёз? – Хельга подошла к колесу и покатила его к тележке. – Да и кто развозит его в самую жару? Наверное, скисло всё. Тележку ещё чуть приподними.

Девочка надела колесо на ось, и мальчик наконец разжал руки.

– Не твоё дело. Помогла – топай, – буркнул он.

– Да я уйду, а ты что будешь делать? Ступица-то развалилась. – Она развернулась и пошла к дому.

«Вот и помогай после такого людям. Ещё и нагрубили».

Хельга свернула в огород и поняла, что тот мало чем отличается от садика, разве что крапива повыше да лопухи пожирнее. Это значило, что никаких овощей по осени у них с дедушкой не будет, придётся всё покупать впрок.

Заглянула она и в баню, большую-высокую, поняв, что ей тоже не пользуются. Печка вся растрескалась, а бочка для воды совсем рассохлась.

«Хорошо хоть колодец рабочий, иначе воду пришлось бы с улицы таскать. А где же бельё стирают? А как же баня по шестицам? Что ж у дедушки всё не как у людей?»

На обратном пути девочка увидела странное шевеление возле калитки. Молочник всё ещё копошился со своей телегой. Правда, корчаги с молоком он предусмотрительно снял и поставил в тень забора.

Хельга аккуратно сорвала несколько самых высоких кустиков крапивы, оборвала с них листья и разложила в тени дома. Занятая своими мыслями, Хельга даже не повернула голову в сторону мальчика. Она стояла, вспоминала рецепты. Затем продолжила начатое – нашла возле амбара подходящую деревяшку, обстучала об неё стебли крапивы и ловко сплела новую мочалку, чтобы мыть посуду. Осмотр сада и огорода не принёс ничего интересного. Всё было забыто и заброшено. Девочка направилась к дому, но услышала всхлипывания возле калитки. Это плакал молочник.

«Разве мальчики плачут? Они грубят, толкаются, ругаются, дерутся, играют в свои непонятные игры, дёргают девочек за косы, но никогда не плачут. – За свою жизнь Хельга не видела ни одного плачущего домового. Да и хозяин их дома никогда не плакал. Хельга задумчиво потопталась на месте. – Может, уйти в дом? Странный этот молочник: то ругается, то плачет…»

Поразмыслив пару минут, девочка всё же направилась к калитке. Мальчик всё так же сидел возле неё. Сломанная тележка стояла рядом. Хельга обошла мальчика, подошла к корчагам и приподняла холст.

– Скисло у тебя молоко, – резюмировала она. Мальчик только кивнул. – Родители ругать будут: тут наверняка две дойки – вечерняя и утренняя. И кому ты его вёз?

– На рынок, – мальчишка шмыгнул носом.

– Рынок? Какой рынок? Уже и обед прошёл. Утром молоком торгуют, по холодку. Можешь корчаги у меня за калиткой поставить, доехать до кузнеца, уделать тележку, а потом забрать. Всё равно хуже уже не будет.

– У меня денег нет кузнецу заплатить, – мальчик совсем понурил голову.

– И что делать собираешься? Сидеть тут, пока родители искать не станут? – поинтересовалась девочка.

– Нельзя мне домой, там мамка и сестрёнка денег ждут: мы сегодня залог за корову отдать должны. Мама приболела, на рынок не смогла пойти, я думал, справлюсь, а оно вон как получилось. Ты извини, что нагрубил. Ты мне помогла, а я… – зашмыгал носом мальчик.

– Да, некрасиво получилось, – согласилась Хельга. – Только что ж у вас за залог, что двух корчаг с молоком на выплату хватит?

– Отец по весне ещё на западные земли за янтарём уплыл, под залог нашей коровы две гривны взял, ладью нанял, только больше мы его и не видели. Глава разрешил нам частями выплачивать: наша корова самое хорошее молоко по всему нижнему городку даёт. Мамка каждое утро на рынке торгует. А тут простудилась, деньги травникам отдали, а долг платить никто не отменял, вот я и решил помочь – забрал молоко и поехал.