Не зря говорят, что дома стены лечат, словно вернувшись в свое детство и юность, пообщавшись с родителями и давними друзьями, Виктор постепенно начал приходить в себя и снова захотел работать. Он выезжал на природу, бродил по лесу, делал наброски пейзажей и рисовал, рисовал…
В художественной школе, где его отец по-прежнему директорствовал, были летние каникулы и в городе Виктор встречал ребят с мольбертами на этюдах, здоровался, интересовался, давал советы. Виктор с удовольствием бы остался здесь жить, но его общественные обязанности не позволяли ему надолго отлучаться из Москвы, а в сентябре у него персональная выставка заграницей и он пробудет там не меньше месяца. Затем осенью-зимой в Москве планируется много мероприятий на которых он просто обязан присутствовать.
– Может быть, когда-то я снова вернусь сюда и буду жить до конца своих дней. – думал Виктор, – Здесь я чувствую себя прежним и мне хочется работать. —
В середине августа Виктор вернулся в Москву, по которой успел соскучится, он ясно осознавал, что уже не может жить без этого города, без своей мастерской на Масловке. Открыв ключом студию, он вновь почувствовал себя прежним, именитым художником, обласканным наградами и почестями, но также обремененным обязанностями общественным деятелем, о чем ему напомнили многочисленные звонки по телефону. Звонили друзья, коллеги интересовались здоровьем, а заодно и напоминали о делах. Пора депутату и члену правления Союза художников СССР именитому Виктору Раковскому снова вливаться в общественную жизнь страны.
Перед отъездом в Вологжанск Виктор убрал все портреты Зои на антресоли, чтобы страсть вновь не вспыхнула в его израненном сердце, но войдя в студию, недолго боролся с искушением, он соскучился, он хочет видеть ее…
Виктор поднялся по лестнице, ведущей на антресоли, подошел к стоящим на столике портретам, покрытым тканью, снял ее… ему и в самом деле показалось, что вокруг стало светлее, на портрете Зоя была как живая. Он сам на себя удивился, как ему удалось передать блеск ее глаз, загадочную полуулыбку, изгиб шеи, золото волос… Любовь и боль вновь ожили в его истерзанном сердце.
Звонил Джон, интересовался его здоровьем и узнав, что Виктор собрался в турне с персональной выставкой во Францию, попросил о встрече. Они договорились встретиться в студии перед отъездом Виктора в Париж.
Джон приехал к нему в студию как они и условились на следующий день. Впервые Виктор увидел на лице Джона печать озабоченности, ведь джентльмену, дипломату аристократического происхождения не пристало показывать свои истинные чувства на людях.
– Что с тобой? – поинтересовался Виктор, – Может что-то с Зоей? – Этим вопросом он вывел Джона из глубоких раздумий.
– Нет, у Зои все нормально, в институте тоже… – Затем после небольшой паузы Джон, глядя куда-то в сторону произнес
– Виктор, ты единственный кто есть у меня в Москве, с кем я могу поговорить как с другом, а я тебя считаю своим другом и очень бы хотел и для тебя им стать… Я люблю Зою, я жить без нее не могу, больше всего на свете хочу жениться на ней и увести ее в Англию. Я постоянно думаю, как это можно сделать, я ведь знаю, что браки с иностранцами в СССР запрещены. Она тоже любит меня, но у нас нет шансов обрести друг друга и официально вступить в брак. Джон обхватил свою голову руками и так сидел, опершись на стол, а Виктор уже прекрасно его понял. Он подошел, сел рядом и не глядя на Джона сказал
