Он поблагодарил Джона за визит и просил передать Зое, что с ним все в порядке и чтобы она не беспокоилась. А Джону в ответ на его счастливую улыбку ответил
– Рад за вас. – затем закрыл глаза, после чего Джон встал, тихо вышел из больничной палаты и поехал на встречу с Зоей, у них выдалось немного свободного времени, они договорились встретится и погулять по Москве. Был конец светлого месяца мая, цвела сирень, недавно прошли официальные торжества года по поводу 25-летия Победы. Англия была одной из главных стран-победительниц. Джон ехал в машине по солнечной весенней Москве и думал
– Как жаль, что после победного завершения 2-ой мировой войны международная обстановка сложилась таким образом, что как-то почти сразу наступила эпоха «Железного занавеса» и «Холодной войны». Ему не хотелось думать о том, что ему не удастся жениться на Зое, что у их отношений нет будущего… главное – они встретились, о другом думать сейчас не хотелось совсем.
Они любили гулять по весенней Москве и вдвоем открывать ее для себя. Отношения были возвышенно-платонические, он – истинно английский джентльмен из аристократической семьи, она из древнего дворянского рода, выращенная бабушкой-дворянкой, выпускницей Смольного. Сошлись их пути, пересеклись судьбы.
В один из ближайших дней они вдвоем посетили Виктора в больнице. Вошли в палату к нему – молодые, красивые, счастливые. Зоя редко улыбалась, а эта улыбка озаряла ее прекрасное лицо светом счастья. Виктор впервые увидел на лице Зои такую улыбку. А как они с Джоном смотрели друг на друга, как сидели рядом не разнимая рук… Уходя Зоя оставила букетик ландышей на его прикроватной тумбочке, их тонкий аромат напоминал о ней, о том, что она была здесь и держала в своих руках этот маленький букетик. Виктор поднес цветы к своим губам, вдыхая их аромат.
Академик Берсенев, наблюдавший его, как-то сказал
– Друг мой, я – кардиолог и как кардиолог сделал что мог для твоего сердца и честно тебе скажу, что ты еще поживешь на этом свете, но и ты не подводи меня, ты должен хотеть жить. —
А Виктор грустил, его больное, прострелянное инфарктом сердце болело не столько от раны, нанесенной тяжелой болезнью, сколько о несостоявшемся счастье, о разбитой мечте. В свои тридцать восемь лет он чувствовал себя на краю жизни.
– Зачем мне жизнь, я одинок и буду одиноким, я это твердо знаю. – подобная мысль крепко засела в его голове.
Выписавшись из больницы, Виктор засобирался к родителям в город своего детства и юности, Вологжанск. Стоял июнь, лето было в зените, одаривая своим теплом. Поехал он ночным поездом и уже утром прибыл в Вологжанск. На перроне старинного вокзала его встречали родители, о своей болезни Виктор ничего не сообщил, чтобы не беспокоить их, им самим под семьдесят, но они вдвоем и поэтому держатся. Виктор обнял мать Елизавету Владимировну и отца Василия Петровича, которые пришли встретить сына, затем подошел водитель такси и помог отнести багаж, все сели в машину и поехали в квартиру Виктора и его родителей в доме, построенном для высокопоставленных и заслуженных людей города. Квартира была огромная, аж четыре комнаты, с большими окнами, дающими много света. Виктор намеревался прожить все оставшееся лето в Вологжанске. Сам академик Берсенев позвонил главврачу центральной вологжанской больницы и договорился, что Виктор будет под его неусыпным наблюдением и если что, то пусть ему звонят в любое время дня и ночи. С такой договоренностью Берсенев отпустил Виктора домой к родителям.
