Тележка на одном колёсике
Как только молоденькая воспитательница увидела его злые рожки, выпрыгнувшие из-под потёртой меховой шапки под лампы дневного света, она удивлённо воскликнула:
– Надо же! Где это ваш малыш так головой стукнулся!?
Лена уже знала, как надо общаться с педагогами дошкольных учреждений и потому виновато промямлила в ответ:
– Такой сорванец… Не углядеть за ним…
Воспитательница ободряюще улыбнулась:
– Ну, вы не волнуйтесь. У нас опытный персонал, присмотрим за вашим живчиком в лучшем виде. Как звать-то его?
Она взяла новенького за руку и потому не заметила, как вздрогнула и сжалась на этот невинный вопрос родительница.
– Вы его как угодно можете называть. У него пока имени нет.
– Как это имени нет? – удивилась воспитательница. – А как вы его в детский сад оформили?
– Так ведь… По своей фамилии.
«Мать-одиночка, – догадалась воспитательница. – Стыдится признаться, что у сына отца нет».
– Ну, ладно, – сжалилась она над придурковатой мамашей. – Разберёмся как-нибудь. Заберите его сегодня до обеда – ребёнку надо дать возможность постепенно привыкнуть к новому коллективу, мягко пройти адаптацию. Так что приходите за ним к двенадцати часам. А как твоя фамилия, мальчик?
– Такая же, как у мамы, – неожиданно взрослым тоном ответил новенький. – У меня своей фамилии пока нету.
«Да уж, яблоко от яблони недалеко падает», – усмехнулась про себя воспитательница.
– Ну, хорошо. Как маму-то зовут?
– Лена Степанова.
– Ну, вот и хорошо. Ты, стало быть, будешь пока Степанов-Ленин, – и она, давясь от смеха, закрыла за собой дверь в группу.
Елена Михайловна покрутила в руках шапочку сына. А ведь и правда, рожки растут. Надо бы проделать в шапке две дырочки, чтобы не жала. И, томясь от дурных предчувствий, закрыла шкафчик с корабликом на дверце. Интересно, как отреагирует эта, седьмая по счёту, воспитательница на то, что симметричные шишки, поднимающие двумя буграми беспорядочные кудри на голове её сына, ни на следующий день, ни через неделю не втянутся обратно.
К счастью, эта воспитательница уже давно ничему не удивлялась: ни тому, что у корейца Миши Хвана папа мулат, а мама платиновая блондинка, ни тому, что у Мириам тапочки всегда одеты строго не на ту ногу и постоянно смотрят носками в разные стороны (словно находятся на боевом посту), и сколько их ни переобувай, они через какое-то время возвращаются в исходное положение, ни, наконец, тому, что вечно сопливая Людочка (стоит от неё отвернуться) ест аквариумных улиток.
Степанов-Ленин хлопот не доставлял: в коллектив вжился быстро, утром никогда не ревел и не цеплялся за подол маминого пальто, самостоятельно и с аппетитом ел, спал в тихий час и не приставал к воспитателям с дурацкими вопросами. Но зато, стоило его о чем-то спросить, сам всё охотно рассказывал: что за тётенька приходила за ним вчера, почему он укусил за щёку Вику, сколько его маме лет и что это у него на голове за странные наросты.
Впрочем, на последний вопрос он всегда выдавал замысловатые, как арабские сказки, разные ответы: то «это у нас наследственное, у мамы такие тоже есть, просто под причёской не видно»; то «когда совсем маленький был, застрял между прутьями кроватки, и пришлось делать операцию»; то «это не наросты, это две яблони пробиваются, бабушка ещё весной посадила»…
Но сколько опытные воспитательницы ни бились, они так и не смогли выудить его имени. Ребёнок только удивлённо на них смотрел.
