– Я знала, знала… Я давно подозревала, что у тебя кто-то есть!
Я закатил глаза и измученно вздохнул.
– Только не надо сцен, – от женской ревности у меня начинали болеть зубы и трещать голова.
– Ах, вот как? – голос женщины взметнулся на октаву выше. Она замерла передо мной, вытянувшись в струну и сжав руки в кулаки. – Только не говори, что хочешь избавиться от меня.
– Я слишком устал, Мейра. Спать хочу.
Да, сейчас это моё самое главное желание. Хотел бы – сам пришёл. Только больше не тянуло в её комнату, в объятия холёных белых рук.
Мейра тряхнула головой, рассыпав по плечам золотистые кудри. Она была одета в неприметный серый плащ, но под ним скрывалась кружевная сорочка.
– Раньше ты таким не был, Ренн.
– Раньше – это раньше, – произнёс чуть жёстче, чем хотел. – Тебе лучше уйти, двор и так полнится слухами о нашей связи. Поторопись, пока твоя репутация не погибла окончательно. Твой папенька расстроится.
Мейра оскорблённо отвернулась. Прошагала к окну и замерла перед свечой. Повела ладонью над пламенем – свет ласково окутал тонкое запястье с двумя выпирающими косточками. Руки у неё были нежные, мягкие, не знавшие работы.
– Какой же ты сухарь! Жёсткий, бесчувственный... – завела привычную песню. – Я пришла к тебе среди ночи, рассчитывая на другой приём, а ты, значит, хочешь меня выгнать?
Наверное, ещё недавно я бы обрадовался её приходу, но теперь внутри что-то переломилось: не хотелось касаться мягких губ, дышать её запахом и перебирать мягкие локоны.
Потому что золото – это не раскалённая медь.
– Тебя в дверь выгонишь, так ты в окно залезешь.
– Ну, прости, Зверь… – Мейра пропустила мимо ушей обидную реплику. – Просто я… погорячилась, – мурлыкнула примирительно и шагнула ко мне. – Ты же меня знаешь.
Я вздохнул и мотнул головой.
– Пора заканчивать, Мейра. Лучше скажу тебе об этом сейчас, честно, без притворства.
Потому что лгать и пользоваться ей было противно. Мы стали чужими уже давно, шагали в разные стороны, но всё равно продолжали цепляться друг за друга. А сейчас совсем отгорело. Внутри ничего не дрожит и не сворачивается тугим комком, когда она близко, когда смотрит, запрокинув голову и обнажив молочно-белую шею.
– Ты всё окончательно решил?
Я кивнул.
Мейра сморщилась, как будто у неё разболелись все зубы разом, а потом глянула на меня со злобой.
– Ну и замечательно! Ты свой выбор сделал. Смотри, не пожалей потом. И забери свои подарки, мне ничего от тебя не надо!
Надо же, подготовилась к скандалу, даже кошель с побрякушками прихватила. Демонстративно сорвала с пояса, нервно развязала тесёмки.
– Ты забываешься, женщина, – я схватил её за локоть, дёргая на себя.
Мейра обдала жаром своего тела, одуряющим ароматом жасмина и…
И ничего.
А когда-то наши перепалки действовали на меня, как красная тряпка на быка, и ссоры заканчивались бурным примирением.
– Ненавижу, – процедила она. – Вот всё барахло, которое ты мне дарил. Можешь отдать следующей!
Она яростно взмахнула рукой, и на пол полетели бусы, подвески, кольца.
– Мейра! – злость царапнула острыми когтями, и я скривился. – Немедленно забери всё это, иначе твои украшения достанутся первой попавшейся служанке.
– А я никогда не собиралась за тебя замуж, слишком большая честь!
– Зато кувыркалась за милую душу. Напомнить, кто к кому первым в постель запрыгнул?
Мейра покраснела, как переспелая вишня. Забыла, как однажды явилась среди ночи и умоляла подарить хоть каплю ласки. Зато её отец, один из богатейших чиновников Лестры, считал дочурку невинным полевым цветком, в то время как она не теряла времени даром.
