Он опустился ниже. Его горячее тело скользнуло по моему, ещё больше возбуждая. Ненормальное желание, животное и неприятное моей человеческой натуре.
Шершавый язык прошёлся по шее, облизал ключицу. Лифчик, в котором я тут бегала, отодвинул в сторону и как…
Укусил!
Я от резкой боли заорала благим матом и стала неистово сопротивляться. Дралась, когтями его царапала. Если Бестии ядовитые, пусть бы сдох подонок! Только вот я не Бестия.
Его клыки внутри моей груди, как два воткнутых ножа. Больно даже шевельнуться, а потом от этого укуса стало по крови разливаться колдовство, да такое мучительное, что я продолжила истошно кричать, не зная, как справиться с болью.
Затекло всё тело, кровь пульсировала, словно налитая свинцом и сердце не справлялось с такой я тяжестью, заболело, зарыдало в груди. Начало тошнить, потом закружило, завертело, и я потеряла сознание.
Падала в бесконечно глубокую черную яму. Падение сводило ноги и руки, щемило в животе. Я старалась остановить это, но кроме паники ничего не ощущала.
Чувство полёта сменилось на ощущение тверди.
Сон был странным. Я стояла в тёмном помещении. По ощущениям оно было гигантским. Какой-то нереальный зал. Пола не видно, потолка тем более и стен не было. Свет падал сверху над зеркалом, перед которым я стояла. Источник света определить было сложно.
В отражении стояла я. Худая и бледная. Глаза шальные горели, отражение улыбалось, я нет. Она голая, я в остатках нижнего белья.
— Привет,— сказала мне девушка с длинными волнистыми волосами и большими карими глазами. — Я так рада!
— Чему? — недовольно буркнула я.
— Что нас теперь двое!
— Кто ты? — насторожилась я и оглянулась по сторонам, но кроме кромешной тьмы ничего не смогла различить.
— Я твоя звериная часть. Твоя волчица! Лада из клана Кветень.
— Ты мне не нужна, — разозлилась я и махнула рукой. По моей воли тьма закрыла, как покрывало, зеркало, и отражение осталось скрытым.
— Человек, — жалобно заныла волчица. — Оборот необратим, ты уже одна никогда не будешь.
Я на одной силе воле постаралась проснуться.
Проснулась.
Лежала в тёмной комнате на семейном ложе. Под соболиным покрывалом бельё оказалось хлопковое. Рядом спал мой самец. Он был слаб, хрипело его тяжёлое дыхание. Пальцы прохладные сплетались с моими под одеялом. У него такие глубокие порезы на теле, что я вспомнила о раненой ноге. Посмотрела на неё. Кровь не шла, но шрамы останутся надолго.
К волку задом повернулась и прижала к себе пуховую подушку.
Единственным источником света было оконце в купальне. Дверь туда была открыта, и яркое солнце узким лучом попадало в коридор.
— Ничего теперь не бойся, — слабо сказал Уар.
— Ты даже не спросил, хочу ли я, — по щекам потекли слёзы.
Я надёжно спрятала свою волчицу. Можно же с философской точки зрения подойти к тому, что произошло. В каждом человеке есть свой зверь, только показывать его и выпускать не стоит. Можно спокойно жить.
— У меня совсем мало времени приручить тебя, — тяжело дышал Уар.
— Мне казалось это вашего брата приручать надо, — ответила я.
— Нас даже подманивать к себе не стоит, — коварно прошептал волк. — А вот пугливую девочку нужно брать самому.
Он обнял меня со спины и прижал к себе. Было невероятно комфортно лежать на мягком меху согретой мужским… почти мужским телом.
— Есть закон, — хрипел он. — Закон истинной пары. С первого раза до конца дней. Он в крови, его приступать нельзя. Любой закон оборотней нужно выполнять беспрекословно.
