Фу ты!
От недосыпа дурой стала. Какой, на фиг, экстрим?! Мне к экзаменам готовиться надо, а потом срочно искать новую работу. Деструктивный самец не вписывается в мои планы на жизнь. Высплюсь, и всё пройдёт.
Топаю в сумерках по улице и зеваю. До нужного супермаркета ещё полквартала, а нога ноет. Наверное, на погоду опять — на небе кучкуются тучи. Меня здорово достало быть метеочувствительной. Я как бабка какая-то, честное слово! Вздыхаю, иду дальше. Но надолго меня не хватает. Лодыжка воет, а я хромаю к лавочке.
Сажусь, прижимаю сумочку к груди — там ключи от дома и деньги. Закрываю глаза. Пять минуточек отдохну…
***
Обкатываю ведро, неспешно колешу по району. На улице творится трэш. Гопоты сегодня до жопы — разборки, ржач, опять разборки. И дождь собирается. Вспоминаю, что сегодня вечер пятницы. Ясно всё — «ещё не вечер». Через часик-другой тут будет безумно весело.
Чую, накатался — задница болит и плечи ломит. Как ни крути, а маловато для меня это ведёрко. Разворачиваюсь и еду в сторону дома — принять горизонтальное положение, попробовать выпить коньяка.
Но планам сбыться не суждено, я резко даю по тормозам у сквера и сдаю назад.
Соседочка моя…
Сидит на лавке под фонарём. Она спит. Спит, мать её! Одна, почти ночью на улице, где гопников больше, чем муравьёв в муравейнике!
Глушу мотор и топаю к ангелочку.
— Эй, кнопка! — рычу громко. — Тебе жить надоело?
— Что?.. — она открывает глаза и, глядя на меня, сонно моргает. — Блин…
Торопливо встаёт с лавки и намыливается свалить.
— Куда пошла? — встаю у неё на пути. — В машину садись, — киваю на припаркованный у обочины автомобиль. — Домой подброшу. По-соседски.
Она скептически смотрит на чудо отечественного автопрома и хмыкает.
— Я в магазин… — замирает, а глазёнки становятся, как блюдце.
Ангелочек ищет что-то под лавкой, за лавкой, даже урну рядом проверяет.
— Что потеряла?
— Сумочку, — бледнеет. — Там ключи от квартиры и деньги…
— Всё?
— Всё, — кивает и опускается на лавочку. — Капец…
Я осматриваю местность с включенным на телефоне фонариком, но сумочку не нахожу. Естественно. Спёрли её, пока ангелочек спала. Хорошо, что сумочку, а не её саму. Это Падалки, детка.
— Поехали, — подаю Ангелине руку.
— Куда? — она растеряна, мало что соображает.
— Домой, — улыбаюсь. — Или в магазин? Могу деньжат подкинуть.
— Не надо, — услышав о «займе», ангелочек мобилизуется за секунду. — Блин, как теперь в квартиру попаду?.. — шепчет.
— Вскрою замок — попадёшь.
Геля поднимает на меня полные сомнений глаза и молчит. Мне неинтересно торчать в сквере, дожидаясь, когда она решится сесть в тачку. С неба падают редкие капли дождя. Пока редкие.
Я беру Гелю под локоть, она послушно встаёт. Умница. Идём к машине, я галантно открываю перед ней дверь.
— Прошу, — улыбаюсь, чувствую себя суперменом.
Ангелина садится в тачку, а я чуть не парю над асфальтом. Душевный подъём, как у пацана, который склеил первую красавицу района. Сажусь за руль, завожу мотор и включаю автомагнитолу.
Выпендрился…
Динамики предательски хрипят про «твою вишнёвую девятку», и ангелочек заливается хохотом. Тыкаю кнопки, пытаюсь заткнуть музыку из девяностых. Но техника не поддаётся. Пожёвывает кассету… Кассету! И продолжает дискотеку.
— Оставь, оставь! — ангелочек хрюкает, сдерживая очередной приступ смеха. — Хорошая песня. Мама моя её любила.
Прибираю громкость и трогаюсь с места. Надо было заранее проверить этот граммофон на сюрпризы от старого хозяина, и ключевое здесь — «старый». Я этот бомбический трек тоже любил в юности. Наверное, мать Ангелины не сильно меня старше.
