– Ах, как ты меня напугала, мамочка, – сказала девочка, – что с тобой такое?
– Наверно, я упала в обморок, – медленно проговорила мама, – мне еще с самого утра нездоровилось…
В кухню, тяжело отдуваясь, вбежала Подповетная. Следом за ней семенила соседка по площадке Галина Николаевна.
– Вам плохо? – участливо спросила она.
– Пустяки, – прошептала мама, – всего лишь небольшой обморок.
Она оперлась рукой о стул, однако боль в груди помешала ей подняться.
– Лежите, лежите! – испуганно проговорила соседка. – Я уже вызвала «скорую». Врач сейчас приедет.
– Чепуха какая… – начала, было, мама и замолчала.
Она хотела сказать: «Не надо мне никакого врача!» Но язык отказался ей служить. Встав на колени, Колмогорова поднесла к ее рту чашку с водой. Мама сделала несколько глотков и перевела дух.
– Долго я была без сознания? – спросила она.
Девочки переглянулись.
– Не-не знаю, – с запинкой произнесла Подповетная. – Минут пять назад я зашла в кухню и увидела, что вы сидите на полу.
– Ах, мамочка, как ты меня напугала! – повторила Анжелика, целуя ее мокрыми губами в щеку.
– Ничего, доченька, все уже позади, – отвечала мама. Но сама она далеко не была в этом уверенна. Боль не отпускала. Каждое слово и движение давались ей с большим трудом.
Соседка, выходившая зачем-то на площадку, вернулась на кухню.
– Галина Николаевна, – попросила мама, – позвоните Веронике Павловне. Скажите ей обо всем. Пусть она возвращается из Москвы как можно скорее.
Соседка кивнула и ушла к себе в квартиру.
– Если меня заберут в больницу, – сказала мама Анжелике, – поживешь некоторое время у бабушки. Хорошо?
Вместо ответа девочка прижалась лицом к ее груди. Мама ласково погладила ее по волосам.
– Ну-ну, – моя хорошая, – прошептала она, – все образуется.
Следующие пять минут все просидели в безмолвии. Между тем вернулась соседка и сообщила, что Вероника Павловна выезжает из Москвы первым же поездом.
– Она будет в городе завтра утром, – сказала Галина Николаевна.
– «Скорая» приехала! – взволнованно сообщила Василевская.
Соседка пошла открывать дверь. Звякнул замок, и послышался приглушенный голос Галины Николаевны, которая о чем-то торопливо говорила врачу. Вслушиваясь в разговор, Анжелика оторвала лицо от маминой груди и устремила напряженный взгляд в прихожую. Через несколько секунд вошел плотный мужчина с бородкой. На нем был белый свитер и расстегнутая синяя куртка с белыми полосами на груди и рукавах. В руках он держал два чемоданчика. Следом за врачом появилась молодая красивая женщина в такой же сине-полосатой куртке и брюках.
– Ну-с, – произнес врач внушительно, присаживаясь на корточки и приподнимая мамину руку, – что у нас здесь произошло?
Выслушав сбивчивый рассказ девочек, он быстро посчитал пульс и измерил давление, потом вставил в уши трубки фонендоскопа и долго прослушивал мамину грудь. Видимо, результаты обследования ему не понравились, потому что врач нахмурился и что-то проворчал себе под нос.
– Боль сильная? – спросил он.
– Да, доктор, – призналась мама, – не могу не вздохнуть, не пошевельнуться.
Врач опять сердито покачал головой, а потом кивнул медсестре, которая уже держала наготове шприц. Пока та закатывала маме рукав блузки, перетягивала руку жгутом и искала вену, он извлек из кармана маленькую рацию и приказал:
– Носилки в третью квартиру.
– Все так плохо, доктор? – спросила мама.
– Хорошего мало, – признался врач. – Но пока что ничего определенного сказать не могу. Более точный диагноз поставят в реанимации.
