– Водка в холодильнике, – тихо произнес продюсер.
– Может, лучше пива? – высказал предположение Николай.
– Пива в любом случае нет. Аглая его терпеть не могла, – сообщил продюсер. – А для мужиков не держала.
Продюсер сам открыл холодильник, достал со стенки початую бутылку и протянул Юрию. Я хотела достать стакан, но Петр Аркадьевич только махнул рукой. Юрий увидел заиндевевшую водку, поднял голову и буквально влил себе в рот полбутылки, вытерся рукавом.
– Чего-нибудь бы закусить ему, – посмотрел на меня следователь.
– Не надо, – махнул рукой Юрий.
Продюсер опять залез в холодильник. Огурцов там не было, как мы выяснили, когда я кормила самого Бергмана, но были маринованные помидоры.
– Юра, возьми помидорчик, – предложил Петр Аркадьевич.
Твердохлебов осоловевшими глазами посмотрел на банку, которую ему протянул продюсер, потом снова на водку, допил ее, хлебнул маринада из банки, от помидоров отказался, попросил еще водки.
– Больше нет, – сообщил Петр Аркадьевич.
– Ну так сбегай и купи! – рявкнул Твердохлебов и вытер слезы, которые катились у него по щекам. Настоящие слезы!
– Юра, тебе уже хватит.
– Мне не хватит! Лайка умерла! Ты понимаешь это или нет? Или тебе все равно? Думаешь, что новую девку себе найдешь? А такой, как Лайка, больше нет! Нет и не будет! Какая сволочь это сделала?! Я придушу ее собственными руками!
Далее монолог сильно напоминал тот, который я уже прослушала на этой кухне от Петра Аркадьевича. Только продюсер жалел в первую очередь себя и вложенные в Аглаю силы, нервы и средства, а Юрий Твердохлебов жалел, что не стало близкого ему человека. Следователь и Николай очень внимательно слушали. Через некоторое время все снова сидели за столом.
– Слушай, будь другом, сгоняй за водкой, а? – Юрий посмотрел на следователя. – Вот он тебе денег даст. – Твердохлебов кивнул на Петра Аркадьевича. – У меня, честно, нет.
– Вам продюсер так мало платит, что не хватает на выпивку? – спросил следователь.
– Он бабам моим платит!
– Юра, мужчина должен нести ответственность за своих детей, а если этого не делаешь ты, то делаю я! – рявкнул Петр Аркадьевич.
– Я их не просил рожать! Они сами рожали, пусть сами и содержат!
– Юра, это твои дети!
По-моему, у продюсера в этом плане был пунктик. Хотя если бы все мужики были такие, то у нас не было бы несчастных одиноких женщин, детей, которые растут без отцов и у которых из-за этого появляются комплексы, а то и детских домов.
– Вы представляете, он экспертизы делал, чтобы проверить мое отцовство, – сообщил Юрий, обводя нас всех взглядом, потом уставился на Петра Аркадьевича как на полного идиота.
– Да, Юра, делал. Я считаю, что все дети достойны помощи, но, с другой стороны, из твоих гонораров я никогда не стал бы платить чужим детям. Если бы ты сам решил пожертвовать на детский дом – пожалуйста. Без твоего распоряжения я этого делать никогда не буду. Но твоим детям я буду давать деньги из твоих гонораров – хочешь ты этого или не хочешь.
«Наше государство, по мнению Петра Аркадьевича, недостойно налогов, потому что они идут на содержание огромной армии чиновников и депутатов, но алименты за грешки молодости платить надо?» – усмехнулась я про себя. Хотя я была полностью согласна с известным продюсером. И еще больше его зауважала.
– Я должен был четко знать, что женщины, которые требуют от тебя алименты, не аферистки, – спокойно продолжал Бергман. – Более того, теперь они не создадут тебе – и мне заодно – лишних проблем. Ты помнишь, что устраивали твои бывшие на твоих сольных концертах? Да ладно бы в больших залах, это можно повернуть тебе на пользу, развлечь зрителей. А та, которая на банковский корпоратив прорвалась? Помнишь, как она своим совсем не хрупким телом плюхнулась на стол? Помнишь, как она тебя по залу гоняла? Нанесенный ущерб – материальный и моральный – существенно превысил твой гонорар. И мне еще с этими банкирами долго расшаркиваться пришлось. Твоя же баба такой дебош учинила, что твои в сравнении с ее выходкой, в надежде вернуть тебя в лоно семьи, просто рядом не стоят!
