Читать онлайн Энни Янг - Звёздная девочка

г. Ванкувер, провинция Британская Колумбия, Канада.

Когда есть способность переместиться за долю секунды из пункта А в пункт В, да еще и когда неприлично опаздываешь на собственный праздник, лучшим решением, разумеется, будет этим даром воспользоваться. Но знали бы вы, как сильно я люблю этот мир и человеческие в нем возможности, насколько радуюсь бытовым мелочам, что каждый день строят жизнь, такую прекрасную и неповторимую, а главное — нескучную, разнообразную, порой приятно усложненную законами этой маленькой Вселенной, — тогда бы не удивились тому, что я делаю сейчас.

— Ай! Ч-черт!

Я прижимаю ладонь к передней косточке голени и морщусь от боли, подпрыгивая на одной ноге. А затем, с раздражением отпихнув с дороги коробку от нового блендера, в котором ждет своего прощального часа старый поломанный прибор, что подвел меня вчерашним утром, когда собиралась приготовить себе клубничный молочный смузи, я хватаю в прихожей ключи от машины и, в последний раз оценив свое отражение в зеркале, выбегаю из квартиры.

Выезжаю за город, впереди серая лента абсолютно прямой трассы; позади, в зеркале заднего вида, открывается тот же вид — пустая, будто бесконечная дорога. Ни единой машины в округе, а значит, самое время появиться на схожей пустынной местности в совершенно другой провинции.

Да здравствует Квебек!

Миг — и я на пути в Монреаль. Да-да, всё же иногда я пользуюсь своими хитростями. Но антураж езды на своем собственном мерседесе позволяет мне не обращать внимания на противоестественные трюки, закрывать глаза на внезапную смену пейзажа впереди и по обе стороны от меня и продолжать наслаждаться встречным ветром, откидным верхом, ловить кайф от скорости и от удивительной жизни на этой планете в целом.

Я касаюсь оправы солнечных очков на макушке и ниспускаю на глаза. С улыбкой провожу кончиками пальцев по стильной, просто невероятно красивейшей приборной панели своего нового золотистого родстера и сильнее давлю на педаль газа.

Обожаю длинные дороги. И обожаю скорость под двести. В случае непредвиденных преград всегда можно исчезнуть тут и почти без вреда настроению вынырнуть там.

Ах, жизнь так красива! Так интересна и уникальна! Мир великолепен, многогранен, в нем обалдеть как много красок, и я счастлива. Разве что у меня есть одна проблема — я одна. Конечно, у меня есть друзья — много-много друзей, — но того самого, который бы разукрасил мой мир еще и изнутри, я еще не встретила. Хоть и живу на этом свете, порядком, уже немало.

Нотр-Дам-де-Нэж поражает своей красотой. Особенно в октябре. Я въезжаю в этот дивный французский сад. Минуя мавзолеи и часовни в окружении огненных красок, еду по широкой автомобильной дороге под раскидистыми ветвями разноцветных осенних деревьев и нахожу нужное место и знакомые декорации вдалеке — сама, со всей любовью выбирала, — вокруг которого собрались люди в черных одеяниях.

Церемония погребения идет полным ходом.

Поправив легкими движениями пальцев волосы, в меру строгий пиджак и подтянув декольте черного элегантного платья чуточку вверх, я выхожу из машины и направляюсь к скорбящим. Пока иду, пытаюсь как можно лучше изобразить на лице траур.

Ах, какое несчастье! Какое горе!

Я вздыхаю про себя — попытка выдавить слезу ни к чему не приводит. Никогда не умела этого делать по заказу. Вынужденная прибегнуть к маленькой хитрости, бледнею до оттенка муки для наглядности, дабы не усомнились в моей искренности, и красных пятен вокруг глаз добавляю, дескать, я плакала всю ночь и всё утро.

— Это для всех нас стало ударом, — слышу я чуть печальный, но спокойный голос мэра, что, приобняв за плечи свою понурую дочь, вполголоса беседует с одним из детективов, присутствующих среди сотен других людей, пришедших сегодня сюда в знак уважения к усопшей.

Как же много народа! Я и половины собравшихся не знаю.

Детектив Гринвуд тем временем с хмурым видом участливо кивает, поддерживая разговор:

— Говорят, она страдала пять месяцев. Никому не сообщала о своей болезни. Поверьте, я сам узнал только, когда стало известно о ее смерти. Как и вы, не догадывался ни о чем. — А затем мужчина переводит взгляд на Кейси. — А вам, дорогая, она тоже ничего не сказала?

Девушка, с сочувствием взглянув на отца, делает глубокий вдох и наконец мотает головой, давая таким образом детективу молчаливый ответ. Мол, очень тяжело об этом говорить, простите.

Она не заметила моего присутствия. Мой взгляд скользит дальше, и я вижу лица своих друзей. Слева от гроба стоит мой брат, он узнал меня и со сдержанной полуухмылкой поднимает кисть, чтобы привлечь внимание и подозвать к себе. Мой любимый блондинчик явно скучает за неимением здесь знакомых: Молли не пришла, а Тьерри я и не стала ничего говорить о похоронах. Однако, подняв указательный палец вверх, я даю ему понять, что подойду чуть позже, и протискиваюсь к чете Карсон. Но на полпути меня перехватывает чья-то рука.

— Подождите, вы...

Я делаю шаг назад и становлюсь лицом к лицу с детективом Дюпюи. В лице Селин читается растерянность.

— Да? — делаю хриплым голос, лицо посмурнее. — В чем дело?

Всё же надо было надеть очки, а не оставлять их на сиденье в машине. Или надо было на время сменить внешность? Но я так этого не люблю — зазря пользоваться даром. Изменила лишь пепельный оттенок волос на карамельный блонд — но это не считается, ведь это мой настоящий цвет волос, по которому я просто соскучилась. Я вернула себя, только и всего.

— Оу... эм, простите... кажется, я обозналась. Вы так похожи на мою подругу... — Но вдруг качает головой, часто-часто моргая и будто пытаясь отрезвить рассудок, и поспешно добавляет: — Простите. Последние три дня для меня были просто ужасными. Всё случилось так внезапно.

Она замолкает, на миг задумавшись или уйдя в себя. Не могу смотреть в ее глаза. Человек она хороший, справедливый и честный. Селин как никто другой заслуживает место главного инспектора, что освободилось недавно. Ей эта должность по плечу, в нее я верю.

— Я понимаю вас. Ничего страшного.

Хотелось бы поскорее скрыться от этих прозорливых бледно-зеленых глаз. К счастью, в этот скорбный день женщина и в самом деле не в форме, иначе я тут же показалась бы ей подозрительной и на меня бы посыпались вопросы.

— Мы ведь с вами незнакомы, — вопреки моим думам, неожиданно произносит Селин, смахивая пальцами набок светлую челку и внимательным прищуром уставившись на меня.

Иногда мне кажется, что эта мадам куда лучше меня умеет читать людей по глазам. Но, к моему спокойствию, это лишь иллюзия. Это ее профессия, напоминаю я себе: читать и раскалывать нарушителей закона. А раздеть до души — это сугубо моя прерогатива. Никто другой на это не способен — и какое же это счастье!

— Да, не знакомы, — киваю я, храня траурный облик и ничем себя не выдавая. — Но я слышала о вас. Моя бабушка много о вас говорила.

Она, смягчившись, вновь отпускает профессиональную хватку и удивленно шепчет:

— Ваша бабушка... — Селин не договаривает и красноречиво косится на гроб, к которому поочередно подходят люди, дабы попрощаться.

— Да, — подтверждаю с тихой горечью.

— Ох, я даже не знала, что у нее две внучки, — озадачивается она, невольно обратив взор на Кейси, думая, что та моя сестра. — Почему же она мне не сказала? А вы ведь в самом деле на нее очень похожи.

Грустные глаза вновь изучают мое бледное с красными пятнами лицо.

— Нет-нет, — спешу возразить я, — она моя двоюродная бабушка.

— Да? — не перестает удивляться Дюпюи. — У нее была сестра, а я и не знала... Или брат?

— Сестра, — нагло вру я. — Изабель.

— Изабель... — повторят она бездумно, а потом, опомнившись, вежливо интересуется: — И где же она? — Начинает оглядываться. — Вы пришли вместе? Почему бы нам не познакомиться?

— Она умерла два года назад, — осаждаю я энтузиазм собеседницы, и та виновато поджимает губы. — Как и моя мама. Обе погибли в автокатастрофе. Мы жили в северной части страны. В Юконе. Метель, скользкие дороги, почти нулевая видимость. Сами понимаете: итог — лобовое столкновение.

Всю свою жизнь лгу, научилась не краснеть.

— Ужасно, — Селин качает головой и уже который раз вздыхает. — Как же это ужасно, когда близкие нам люди уходят раньше времени.

А ты будто знаешь, когда им надлежит уйти. Все живут на этой планете столько, сколько нужно, за исключением случаев, когда их намеренно выпроваживают из этого мира по причине несоблюдения кодекса человечности или… неважно.

— И очень больно, — добавив в голос слез, строю из себя бедную сиротку, которая за последние годы то и делает, что теряет самых близких. — Вы простите меня, но мне нужно переговорить кое с кем. — Я кладу ладонь ей на плечо и мягко прошу, искренне сопереживая ее утрате и, возможно, своей тоже: — Держитесь.

И ухожу к семейке Карсон. Анабель и Габриэль, к которым подошла их дочь Корделия.

— Здравствуй, Делла, — сдержанно подаю я голос, пристроившись сбоку и печально уставившись на гроб, и девушка резко оборачивается на мой голос. Поглядываю косым взглядом на друзей. Мистер и миссис Карсон тоже поворачивают ко мне головы, в их глазах плавают искорки ехидства, однако они предельно тактичны и придерживаются всеобщего настроения. Уныние, печаль и подавленность — визитная карточка это меланхоличной церемонии.

— Ана, Габри, — киваю я им, и они с едва уловимой улыбкой кивают мне в ответ. Но выражение лиц остается беспристрастным.

— Ты здесь, — нервно посмеивается Делла, но тотчас меняется в лице, мрачнея и говоря тише. — Поверить не могу, что ты пришла.

— А ты? — встав вполоборота к ней, спрашиваю я лукаво. — Что здесь делаешь ты, моя дорогая? Разве у тебя не медовый месяц в Турции? Аарон в курсе, что ты здесь, или опять отлучилась на полчаса в туалет?

С тех пор, как эта девчонка познала все азы портации без порталов — посредством силы желания, — за этой попрыгуньей-стрекозой не уследишь. Возьмет и исчезнет прямо из туалета или ванной. Погуляет, посетит лекцию в университете, сделает еще какие-то свои дела где-то далеко за океаном, за тысячи километров от того места, где ее, ни о чем не подозревая, ждет близкий человек, — и в конце концов вернется обратно, чтобы как ни в чем не бывало продолжить приятное общение.

Делла едва не закатывает глаза, но держится, не смеет улыбнуться. Правильно, мы на похоронах как-никак.

— Нет, туалет не прокатывает. Сама знаешь, он вампир, всё слышит. В том числе и мое отсутствие в радиусе трехсот метров. Так что в этот раз я оказалась умнее и, вооружившись корзиной и более-менее подходящим платьем, — глазами указывает на темный хлопковый сарафан, который больше подходит для жаркой Антальи и совсем не соответствует погоде Монреаля, ибо в этот час здесь немного ветрено и пасмурно, — "отправилась на рынок за самыми свежими продуктами". Буду готовить ему ужин.

Корзины в руках не вижу, и она поясняет, поводя головой в сторону:

— Оставила там, у подножия дерева.

— Что ж, спасибо, конечно, но приходить было правда необязательно.

— Серьезно? — выразительно вскидывает брови, складывая руки на груди. — Думала, я пропущу такое событие? — Потом кивает подбородком в сторону усопшей. — Кстати, не знаешь, почему наша дорогая подруга вдруг ни с того ни с сего решила покинуть нас? — И хитро на меня смотрит.