Хотя, если бы Нилс сам организовывал этот павильон, он бы тоже выбрал электроплиты: с индукцией надо уметь работать, а тут половина даже пальцы при нарезке ставит неверно. И немало тех, кто готовит с распущенными волосами и не сняв с рук украшений.
Понадеявшись, что у Файбера и Стивенса крепкие желудки, Нилс снова вытер вспотевший лоб и принялся за обжарку овощей на гарнир.
Блюдо было сложное, но Нилс отлично знал, как его готовить. Если бы не жара, он бы сделал все, помыл бы за собой посуду и успел бы еще неспешно выпить чашечку кофе. Но жарило не только от его конфорки — сосед справа развел настоящую баню со своей бамбуковой пароваркой и огромным толстостенным воком. При этом, купаясь в клубах пара и жáре от раскаленного металла, он умудрялся даже не вспотеть. Выбивающаяся из-под банданы с иероглифами челка оставалась совершенно сухой, в то время как у Нилса текло уже даже по ногам.
Странно, что Шефы не испытывали неудобств. Нилс никак не мог унять внутренний протест от необходимости обращаться так к тем, кому уже давно составлял достойную конкуренцию. Но он принял предложение участвовать в шоу, а значит, принял правила игры. К тому же, это вполне приемлемая цена за обширную рекламную кампанию — ведь стоит его, Нилса, лицу начать мелькать на экранах телевизоров и в Интернете, как народ примется гуглить и фамилию, и сайт ресторана.
Ему бы еще немного наглости — как у все того же соседа… Это ж надо! Сто человек стояло и слушало, как он любезничает с Шефами, признаваясь при этом, что знать не знает, какие именитые повара перед ним. Зачем, спрашивается, ты вообще тогда сюда пришел?
В попытке сбросить напряжение, Нилс то и дело поглядывал на соседа, пока не понял наконец, что к раздражению примешивается и вполне искренний интерес. “Китаец” колдовал над своей жаровней, как чародейка над котлом, добавляя то один, то другой ингредиент из огромной кучи, и каждый раз до Нилса доносился какой-то новый запах.
Большинство он знал и мысленно уже прикидывал, какой вкус будет у варева этого Лю. Но одну или две травы, пряные и свежие, он никогда не встречал, и их ароматы сбивали привычные сочетания, рождая совершенно новые композиции.
Увлекшись наблюдением за соседом, Нилс едва не упустил собственное блюдо. Добавив бульон за считанные секунды до того, как карамелизовавшийся лук начал бы подгорать, Нилс помешал будущий соус и снова принялся подсматривать, как Лю чистит кусочек имбиря своим огромным тесаком. Чистил он, надо отметить, виртуозно: тончайшие шкурки ложились на доску аккуратной стопочкой, а в руках у него был стремительно оголяющийся корешок, издававший сильный и приятный аромат.
И да. Какие у него были руки…
Наверное, Нилс был немного фетишистом, потому что первое, на что он обращал внимание, были руки. Мужские ли, сильные, уверенные, рельефные, с тяжами жил под грубоватой кожей, или женские, тонкие, нежные, холеные, — неважно. Он мог оценить любую красоту, и сейчас с уверенностью эксперта заявлял самому себе: у этого выскочки были просто невероятно красивые руки, за которые Нилс даже готов был простить ему неприятное первое впечатление.
Единственное несовершенство, портившее эти безупречные руки — неровный белесый шрам на костяшках правой. Впрочем, портившее — неверное слово. Этот шрам не был уродством, наоборот, он добавлял шарма. Заставлял мозг Нилса усиленно работать, подкидывая версии того, как Лю мог пораниться. Собственный, порой весьма болезненный, опыт подсказывал, что, скорее всего, это был глубокий ожог. Вторая из самых вероятных причин — драка или падение, приведшие к тому, что костяшки оказались стесанными до костей, а присоединившаяся к повреждению инфекция не дала коже затянуться ровно.
