– Соответствующие статьи устава были, как положено, доведены до сведения вашей роты?
– Да, сэр. Они вывешены для ознакомления, и их читают вслух каждое воскресенье утром.
– Верно, я знаю. Просто хотел еще раз в этом убедиться.
Каждое воскресенье, перед церковным колоколом, нам зачитывали статьи по дисциплине из Устава и Инструкций Вооруженных Сил. И еще на доске объявлений был вывешен плакат, вместе с приказами. Но никто не обращал на это внимания – просто еще один вид муштры. Неплохо было хоть стоя, но поспать во время этого чтения. А раз так, то мы все эти правила пропускали мимо ушей и называли «тридцатью одним способом круто подсесть». В конце концов, инструкторы неусыпно следили за тем, чтобы все необходимые нормы поведения мы прочувствовали на собственном заду. А «способы» эти были затертой шуткой – вроде «побудочной смазки» или «утренней молотьбы». Так мы называли тридцать одно преступление, караемое смертью.
Порой кто-нибудь хвалился, что выдумал тридцать второе, – как правило, это оказывалось чем-нибудь нелепым и неприличным.
Нападение на старшего по званию…
Происходящее вдруг перестало казаться забавным. Он ударил Зима?.. И чтобы за это… повесили?! Черт побери, да многие – кого угодно возьми из нашей роты – на него замахивались, и некоторым даже удавалось ударить. Это когда он проводил с нами занятия по рукопашному бою. Он брался за нас после других инструкторов, когда мы начинали задирать нос и думать, что уже все умеем, – и вгонял ума. Да чепуха все это – я видел раз, как Сюдзуми так треснул его, что вчистую нокаутировал! Бронски облил Зима водой, и он вскочил, и улыбался, и тряс Сюдзуми руку – а потом забросил его чуть не за горизонт…
Капитан Френкель огляделся вокруг, потом обратился ко мне:
– Свяжитесь со штабом полка.
Я пошел к аппарату и, путаясь в собственных пальцах, соединился со штабом, а когда на экране появилось лицо дежурного офицера, отступил в сторону, пропуская вперед капитана.
– Дежурный адъютант слушает.
Френкель отчеканил:
– Командир второго батальона обращается к командованию полка. Прошу прислать офицера для участия в заседании трибунала.
С экрана спросили:
– Когда он тебе потребуется, Ян?
– Как освободится, так сразу.
– Отлично, сейчас. Джек скорее всего в штабе. Фамилия, статья?
Капитан Френкель назвал фамилию Хендрика и номер статьи. Офицер на экране присвистнул и нахмурился.
– Мы живо, Ян. Если не смогу прислать Джека – приеду сам, только вот Старику доложусь.
Капитан Френкель обернулся к Зиму:
– Те, что с вами, – свидетели?
– Да, сэр.
– Ка ПэВэ тоже видел?
Здесь Зим заколебался:
– Думаю, да, сэр.
– Вызовите его сюда. Есть там кто-нибудь в скафандре?
– Да, сэр.
Зим пошел к аппарату, а капитан тем временем спросил у Хендрика:
– Желаете ли пригласить свидетелей в свою защиту?
– А? Не нужны мне никакие свидетели; он сам сознается, что натворил! Дайте мне лист бумаги – я хочу уйти отсюда поскорей!
– Всему свое время.
И время, похоже, должно было наступить очень быстро. Не прошло и пяти минут, как явился капрал Джонс в командирском скафандре, таща в лапах капрала Махмуда. Он опустил Махмуда на землю и ускакал обратно как раз к появлению лейтенанта Спиксмы.
– Добрый вечер, капитан, – сказал он. – Обвиняемый и свидетели здесь?
– Все здесь. Бери стул, Жак.
– Запись пошла?
– Уже.
– Хорошо. Хендрик, шаг вперед.
Хендрик выступил вперед. Выглядел он озадаченным; похоже, нервы у него начали сдавать. Лейтенант Спиксма официальным тоном сказал:
