Я коснулся терминала, подтверждая операцию. Консоль стала красной и потребовала отойти на пару метров. Гадая, чем же так может быть опасна для окружающих экстренная реанимация, я отошёл в сторонку. Очень вовремя надо сказать.
Тело штурмана задёргалось от электрических разрядов. А затем загорелся свет, включились компьютеры. Утробный, очень неприятный, низкий механический голос сообщил:
– Осуществляется перевод корабля в аварийный режим! Команде занять места по расписанию!
Позади меня закрылись, как при разгерметизации, двери. Точно так же, как все другие двери на корабле. Зашелестела вентиляция, извещая о том, что жизнеобеспечение заработало. В ту же секунду всё до последней лампочки погасло – мозг штурмана не выдержал реанимации.
Не успел я задуматься, в насколько плохом положении мы оказались, как кресло штурмана вновь озарила яркая вспышка электричества, а затем ещё и ещё. Что-то утробно булькало, пищало и чавкало. Тот, кто создавал систему реанимации, определённо выбирал самые бесчеловечные варианты. Вспоминая то зрелище, я думаю, что мне следовало бы распылить грибок с «Лапуты-13» не на Новом Каире, а на той планете, где придумали это изуверское устройство.
В любом случае это сработало: основные корабельные системы запустились теперь уже полностью в автономном режиме – управлять ими было нельзя, но зато они работали. Правда, ценою этому была жизнь штурмана, а тот запах, что доносился от него, мне до сих пор видится в самых страшных кошмарах.
***
На то, чтобы хоть чуть-чуть понять, что произошло, у меня и у выживших ушло несколько часов. В момент гиперпрыжка двигатель взорвался, уничтожив почти половину «Небулы» со всеми находящимися там. Уцелевшую часть корабля с силой швырнуло куда-то в гиперпространство, а затем также резко из него выкинуло.
Из-за гибели штурмана большинство корабельных систем вырубилось, в том числе и гасившие инерцию. Мне ещё повезло: сломанными оказались всего три ребра, а вот некоторых просто размазало по стенкам. Сильнее всего досталось раненым – большая их часть в тот момент погибла.
Из всех членов экипажа «Небулы» выжило сорок семь человек, из них десять раненых. Как это бывает в подобных ситуациях, выжили в первую очередь офицеры – те, кто в момент удара находился, так или иначе, зафиксированным на боевых постах. Лютцев отделался фингалом, Фаррел сломал руку, мичман Громмар хорошенько треснулся головой, что в целом мало сказалось на его состоянии, близком к помешательству. Кереньеву повезло: в момент удара его руку зажала дверь, тем самым удержав от последней встречи со стеной. Ценой ещё одной конечности боцман выжил.
Остальные члены экипажа находились в подавленном, разбитом морально и физически состоянии. Об отдыхе не могло идти и речи: все двери были заблокированы, и было необходимо в кратчайшие сроки их открыть – за ними оставались раненые, пробоины или пожары.
К счастью, уцелела корабельная связь. В отличие от остальных систем она была независима от штурмана, поэтому оставшаяся команда худо-бедно могла координировать свои действия. Имелась другая проблема: мы не знали, где находимся. «Небулу» вышвырнуло из гиперпространства в какой-то системе, и это всё, что было нам известно. Да и то только потому, что один из матросов, устраняя пробоину, заметил в дырке солнце.
Когда вся навигация подчинена сложной системе сканеров, радаров, карт и автоматических расчётов, лишаясь всего этого, попросту чувствуешь себя голым. Без возможности ориентироваться и тем более двигаться, находясь в системе с планетами, мы рисковали рано или поздно познакомиться с одной из них поближе.
