Высоко над головой, где хребет уходил в диск корабельного тела, отцепился один из подвешенных толкачей и торчал под углом к оси. Удерживала толкач только одна скоба, и та выгибалась, тянулась, будто мягкая карамель, отдиралась от креплений. Вот-вот лопнет!
В мозгу вспыхнула одна дикая мысль: «Заглушить реактор!» Тогда самое худшее – это просто необходимость ловить толкач, отцепившийся и дрейфующий возле «Хохлатого пингвина». Можно притянуть его обратно буксиром, либо оставить в пространстве. Светлана обдумывала возможность застопорить движок где-то секунду – а затем поняла, что времени уже нет.
Толкач упал.
Толкач – большая штука, сделанная, чтобы перемещать кометы. На половине g он поначалу двигался плавно, величественно, неохотно набирая скорость. Но шел параллельно хребту, не отклоняясь, словно ожившая иллюстрация к законам Ньютона, ускоряясь – пока не врезался в толкач, закрепленный ниже.
В трехстах метрах над головой Светланы второй толкач, мгновенно вырванный, закувыркался и ударил в несущую колонну хребта. Свету страшно и резко тряхнуло. Она увидела, как хребет неестественно изогнулся вокруг точки удара. Кабина лифта сорвалась с полоза, понеслась вниз, застряла, содрогнувшись, наполовину сорванная с направляющих. А над головой вместе летели оба толкача. Нижний скреб по колонне, расшвыривая обломки металла. Больше на пути несущейся пары толкачей не было – по крайней мере, над Светланой. Она осмелилась глянуть вниз и увидела «нарост» на хребте, куда врежутся толкачи: ремонтные мастерские.
Толкачи пролетели мимо застрявшей кабины, тряхнув ее так, что Светлану швырнуло и от страховочных ремней что-то болезненно хрустнуло в груди. Но кабина осталась целой и даже не слетела с рельса. Толкачи врезались в мастерскую – и по кораблю пробежала судорога. Когда Барсегян заставила себя снова посмотреть вниз, то увидела облако сверкающих обломков, разлетающихся от руин мастерской, пробитой насквозь. Желтые роботы сыпались наружу, будто стая высушенных паучков. Сквозь мусор виднелись оба толкача, кувыркающиеся, но почти целые. Столкновение направило их прочь от корабля. Но все равно они еще летели прямо к двигателю.
Света успела подумать о неизбежности удара – и он тут же случился. Два кометных движка прервали гладкий корабельный разгон, «Хохлатый пингвин» задрожал. Он дрожал совсем по-другому, когда толкачи проламывались сквозь мастерскую. Светлана прикрыла веки, ожидая вспышки взбесившейся термоядерной реакции, взрыва, поглощающего корабль целиком, мгновение мертвящей белизны.
Но все продолжало работать. Полет проходил нормально. Термоядерная реакция – явление очень деликатное. Либо она происходит, либо – нет. То есть вопреки всему реактор избежал серьезных повреждений.
Они выжили.
И вот тогда только Светлану проняло. Когда она потянулась к коммуникатору, установленному в кабине, руки ее тряслись. Дышать было больно. Она щелкнула тумблером, услышала потрескивание и шорох.
– Это Светлана, – выговорила она, надеясь, что кто-нибудь ее услышит. – У нас проблемы.
* * *
Осторожно толкнув тягой, Перри заставил скафандр зависнуть над огромными, будто собор, топливными баками.
Повсюду виднелись признаки аккуратной, но спешной работы людей и машин. Вокруг двигательной секции, залитой прожекторным светом, и по ее поверхности двигались работники в скафандрах – аккуратно, точно двигая руками и ногами, прихватываемыми к поверхности гекофлексом. Большинство не носило ракетных ранцев, но никто и не привязывался. Многолетний опыт доказал: от страховочных лееров больше вреда, чем пользы. Они мешали, цеплялись за все подряд, спутывались друг с другом. Иногда из-за них случались вещи страшные и кровавые. Быстро движущийся леер – жуткая штука.
