Перри изучал повреждения, сравнивал с отчетами. Определенно, могло быть и гораздо хуже. Большинство обломков были от ремонтной мастерской, лишь малая доля – от двигателей либо топливных баков. В местах, куда сфокусировались прожектора, люди и роботы с чрезвычайной осторожностью тянули искореженный металл, боясь затронуть трубы с охладителем либо топливом, возможно пробитые прямо у поверхности. У всех на щитки шлемов проектировались чертежи этой зоны корабля – но чертежам не следовало доверять безоговорочно.
– Кому-то придется заплатить за это, – пообещала Белла по интеркому. – Мы отследили ошибку вплоть до единственной цифры в таблице расчета напряжений.
– Ну и цифра, – выговорил Перри, присвистнув.
– Дома кто-то решил, что мы несем толкачи типа семь, а мы несем восьмой тип, весящий куда больше.
Перри снова точно отработал движком и опустился на топливные баки. Словно четыре небоскреба вокруг центральной площади, а несущая колонна – между ними. Основания баков покоились на обширной дискообразной конструкции, экранировавшей большую часть радиации от реактора «Локхид-Хруничев» и служившей базой для колонны-хребта.
– Что, конец шоу? – осведомился Перри.
– Нет. Боб Англесс говорит – можно без проблем усилить оставшиеся крепления. Придется идти с меньшим ускорением, пока работы не закончатся, но это для нас не губительно.
– Насколько я знаю, Света еще не вполне?
– Я поговорила с Райаном. В общем, мелочи. Синяки, ушибы. Пройдет через пару дней.
– Она не спит?
– О да! Попробуй только у нее флекси выдрать из рук!
– Может, мне потребуется поговорить с ней.
– Нашел что-нибудь снаружи?
Перри хмыкнул неопределенно.
– Наверное, ничего там нет, но между баками еще толком не смотрели.
Он заглушил ракетный ранец, отцепился от него и встал на внутреннюю сторону бака, прицепившись гекофлексом на подошвах.
– Тут мы не ожидаем повреждений, – заметила Белла.
– Тем не менее тут заглохла камера, – отозвался он, спускаясь. – Причем именно та, что смотрит на щит между баками. Может, ее просто закрыло чем-то?
В наушниках зашипели помехи.
– Ладно. Я бы посоветовала выслать мелкого робота.
– Нету их тут. Я пойду сам.
– Еще раз?
– Белла, мы потеряли всех мелких роботов!
Перри перевел дух – он не привык ходить на гекофлексе и запыхался.
– Они все были в мастерской. Толкачи их всех снесли к чертям.
– Да уж, беда не приходит одна.
– Тут все неприятно напоминает ситуационную яму, – согласился Перри.
– Ситуационную яму? Давненько я не слышала этого термина, – пробормотала Белла.
Она знала, что словами «ситуационная яма» дайверы обозначают такое течение событий, когда ситуация медленно ухудшается. Каждый шаг, сам по себе малозначительный, ухудшает шансы попавшегося в ситуационную яму. Наверху предостаточно возможностей исправить положение и спастись, но чем ниже, тем их меньше. Причем проблемы множатся в геометрической прогрессии.
– Ты же знаешь, как говорят: Бог троицу любит.
– Про такие случаи говорят еще кое-что, – отозвалась Белла. – Когда пахнет чем-то таким, мы говорим, что это серьезный Боря Петерс.
– Боря Петерс?
– Друг мой, это значит «большой песец».
– А-а, – выговорил Перри и мрачно рассмеялся. – В ситуационной яме ваш Боря Петерс частый гость.
– Наверное, – поддакнула Белла, невольно вздрогнув.
– Желательно обойтись без него.
Луч его фонаря коснулся расплывчатых контуров двадцатью метрами ниже. Перри вызвал чертеж, наложил сетку на видимую картинку. Тонкие красные линии легли идеально, обозначив баки и лонжерон. На защищающем реактор щите располагалось сложное оборудование с разветвленными коммуникациями. Соотнести чертеж с тем, что высвечивал фонарь, можно было с большим трудом.
