Звездный Мост - страница 4

Трижды расцеловав князя в покрытые здоровым румянцем щеки, Вольга обнял Василько за плечи и повел вдоль крепостной стены к воротам, где воодушевленно трудилась музыкальная ватажка, именуемая на латинский лад квартетом.

Дорогой их нагнал запыхавшийся Данила, передавший ростовскому князю берестяную писульку с перечнем привезенных товаров.

− Триста пудов ржи, по сто пудов пшеницы, ячменя и семя просяного,− не читая, по памяти проговорил Василько.− Можем еще лодью пригнать, коли надобно, давненько такого знатного урожая наши хлеборобы не собирали!

− Закругляйтесь,− здороваясь за руку с Данилой, мимоходом сказал Вольга,− пусть робята сносят мешки на прием. Опосля топайте к Гостиному двору, там Марья наказала мовницу топить, девки веники березовые готовят… А после гулять будем! Хранилища под завязку набиты, угличане зерном ржаным завалили выше крышки.

− А ты чем порадовал? − спросил Василько, кивая головой на тяжелые расшивы.

− А я их медовухой да сбитнем,− усмехнулся Вольга.− Мед у нас дюже добрый, сам ведаешь. Из Володимера за ним прибывают, из Новограда на Ильмене! Левант с Мишей возили в Чернигов полторы сотни бочек, так озолотились, иначе и не сказать. Теперь к ромеям в Тавриду нашим торгашам приперло наведаться. Будем к лету еще пасеки ставить для пчелок-трудяг, что честно две вещи делают, Богу и человеку потребные: воск и мед.

У полуденной стены закипела работа. Двое келарей в темных рясах развернули рыльце лебедки, ростовские и местные гридни цепочкой тянулись от пристани с мешками за спиной, укладывали ношу на большой бортовой подъемник, вздымали тяжкий груз на стену, а оттуда − по округлому наклонному желобу − прямиком в бездонные мышградские закрома. Дело спорилось.

Василько, прищурившись, с интересом разглядывал рослого мальчика семи или восьми лет, стоявшего возле колбы масляного фонаря и махавшего им рукой.

− Это же племяш мой! − обрадованно произнес ростовский князь.

− Мирослав, так! − в голосе Вольги сквозило удовольствие.− Окреп за лето, а то хворал часто, тоньше жердины был. Машута вся поизвелась, куда за лекарями да за травками-муравками не посылала, едва ли не в самый Киев! В дальние скиты ездила, на Белоозеро я ей по пролетью струг наш давал.

− Добро! − кивнул головой Василько.− Долетели до небес Марьины молитвы.

− Несречу он обломал,− хмуро проворчал Вольга,− посему и оклемался.

Василько, кашлянув в кулак, строго сказал:

− Вольга Милославич, окстись! Негоже языческую смуту в людских головах сеять. Человек уважаемый, а ведешь себя временами… Не по-христиански!

− Да уж какой есть,− устало махнул рукой Вольга.− Другим не стану.

Василько хотел возразить, однако хозяин Мышграда грустно заметил:

− Поздно, княже, поздно…

− Почему? − вздрогнув, спросил Василько, но его вопрос остался без ответа.

Они подошли к распахнутым воротам крепости, где на месте обычной надвратной иконы был прибит озорной мышградский герб: изумрудный миндалевидный щит, на фоне которого бодро плясала серая мышка, сжимавшая в приподнятой лапке кружевной платочек. На башенках ярко светили масляные фонари. Подъемный мост через заполненный проточной водой ров был еще опущен. Юные пастухи, орудуя хворостинами, загоняли внутрь десяток занятых травяной жвачкой коров. За ними медленно катилась набитая сеном телега, запряженная парой лохматых лошадей.

− На пристани варяжская лодья стоит,− преодолев некоторую неловкость, осторожно спросил Василько.− Яко за люди?