Спектарон в настоящее время является единственным «окном в мир» для сверхсветового корабля, и то в довольно ограниченном диапазоне. Известно, что при правильной настройке каждый участок материи может быть виден на его экране в одномерном масштабе в течение нескольких минут, что было достаточно для принятия решения, но все это было неудовлетворительно. Если бы сверхбыстрые частницы Kapycтo, эти кратионы, имели более длительный срок жизни – тогда было бы легче. Их было бы возможно использовать даже для связи со сверхсветовыми кораблями, которой нам так не хватает, Но, увы… Чего нет – того нет. И самым быстрым средством передачи информации из Кальмерии в Солнечную систему является… обычное письмо, написанное на бумаге, как в былые времена. Или то же пильмо в виде файла на электронном носителе. Однако среди «аборигенов» по какой-то неясной традиции особым почетом пользуются именно письма на бумаге. Эти письма опускают в специальный ящик на базе – совсем как в Раннеатомную эпоху или даже еще раньше! – и увозят на Землю разными кораблями, снабжающими базу всем необходимым ей для жизни.
Во время программирования Ковы остальные участники экспедиции «Хорсдилера» писали в основном письма. Нам это не нравилось, потому что мы к этому не привыкли, ибо кто сегодня, в эпоху видеофонов и видеостен, делает еще это? Думаю, только жители Кальмерии. Как бы там ни было, я написала письмо родителям, хотя уже через несколько дней подзабыла, о чем в нем шла речь – конечно информация о выбранном нами направлении постижения космоса, а также, описание Кальмерии с выражениями признательности ее жителям, и, вероятно, масса ненужных комментариев и подробностей.
На следующий день мы ничего не делали. Ничего, буквально ничего. Mы еще ходили по Кальмерии, но в мыслях были очень далеко. Мы уже были среди звезд, среди неизвестного, ожидавшего нас там. Нам казалось что время тянулось так медленно как никогда. Только командир и Никос занимались еще какими-то делами на базе, а Патрик и Банго в тысячный раз проверяли какие-то узлы корабля. Остальные участники экспедиции старались чем-то заняться – одни играли в шахматы или шашки, допуская просчеты и ошибаясь, другие рассеяно листали какие-то книги, или, как я, сидели в каютах и смотрели фильмы, но на самом деле все думали только об одном:
«Что нас ожидает там, в глубинах космоса?»
Ответ на этот вопрос даст только будущее.
Прощание с Кальмерией было действительно трогательным. Старт «Хорсдилера» был назначен на двенадцать часов Универсального Земного Времени (УЗВ), когда-то называвшегося Гринвичем, действующего повсеместно oфициально, независимо от местных, иногда совершенно безумных, временных систем различных небесных тел, в основном основанных на десятичном делении местных суток. Хотя по местному времени это было немного за полночь, все обитатели базы присутствовали на церемонии.
Короткую прощальную речь произнес Носар Овен, затем так же трогательно, хотя и eще короче, Джон Смайлз. Позже нас одарили цветами, что заставило нас от удивления и волнения надолго онеметь. Откуда здесь цветы на Кальмерии, в таких необычных условиях?! Но жители базы не хотели раскрывать нам свою тайну. Их цветы были, конечно, менее прочными, чем земные, и почти без запаха, но я не помню такого трогательного дара, как эти тринадцать цветов – по одному для всех нас… Затем мы спели межзвездный гимн:
