– Так и надо. С тех пор как свет стоит, венгерец так живет. Ты, может, думаешь, я в танцах потерял обе ноги? Я, братец, начал вместе с Кинижи[9]! Меня король Матяш[10] по имени называл. Закончил же я вместе с Дожей, а он, поверь мне, был героем из героев.
Цецеи поднял в честь Добо полный до краев оловянный стакан:
– Да благословит Господь венгерцев, а тебя, братец, особенно. Пусть он пошлет тебе победу над врагом и жену красивую. А в шахматы играть умеешь?
– Нет, – ответил Добо, улыбнувшись такому нежданному повороту в мыслях Цецеи, и, одним духом осушив стакан крепкого красного вина, подумал: «Теперь понятно, почему старики так разошлись».
– Раз не играешь в шахматы, то хороший полководец из тебя не получится, – сказал Цецеи.
– Если б мы бились по-восточному – рать на рать, не получился бы. Но ведь мы-то бьемся по-венгерски – человек на человека. А этому шахматная доска не научит.
– Так, выходит, ты все же умеешь играть?
– Нет, я только знаю, как играют.
– Вот если научишься – и судить будешь по-иному. За час шахматной игры, братец, можно узнать все приемы настоящего боя.
– Может быть, вы с отцом Балинтом дома всегда в шахматы играете?
– Мы? Никогда! Мы и без шахмат ругаемся почем зря. А ведь и оперились вместе, и жили вместе, и сражались…
– …вместе и помрем, – закончил священник, кивая головой.
Старики дружелюбно переглянулись и чокнулись.
– Но ты, Балинт, согласись хоть с тем, что человек, выгнавший из логова лисицу Морэ, совершил доброе дело. А ведь это дело рук Фердинанда.
Цецеи провел рукой по усам.
– Положим, не только Фердинанда, – заметил Добо, – а обоих королей. Там были оба войска. Злодеяния Морэ уже всем не под силу стало терпеть. Под конец он даже могилы стал разрывать.
– А все-таки больше войска послал Фердинанд.
– Нет, скорее уж король Янош. Фердинанд только велел Балинту Тёрёку помочь Яношу и отрядил еще пятьдесят рудокопов.
– Чтоб стены рушить?
– Да… С нами и турки были…
– Конечно, под стягом Яноша?
– Да, черт бы побрал таких помощников! Больше грабят, чем помогают.
– Кто, свиньи акынджи?
– Ну да.
– И что ж, легко вы справились с замком?
– Не сказал бы, отец. Стены крепкие, стенобитных орудий не взяли с собой ни мы, ни войско Яноша. А много ли сделаешь фальконетами[11]!
– Я бывал там, – заговорил священник. – Это тебе не домик с оградой, а неприступная твердыня. Стало быть, замок они не сдали?
– Нет. Нам пришлось приставить к скале пятьдесят рудокопов. Ох, и работа же им досталась! Что говорить! Кирки высекали искры из камня, а железные балки едва-едва долбили его. Но в конце концов против стольких рук и камень не устоял.
– Взорвали?
– Сперва передали Морэ, что мина заложена. Он ответил, чтобы ждали до утра. Мы согласились. И что же натворила эта коварная лиса? Собрал весь народ и велел им крепко держаться. А он, мол, тем временем украдкой выберется из замка и приведет подмогу. «Ладно! – говорят ему. – Только какая порука, что ты вернешься?» – «Я оставлю здесь своих сыновей, – ответил негодяй, – все золото, серебро и скот. Какой вам еще залог надо?» Он спустился по веревке с крепостной стены – и был таков. Мы, конечно, ничего не заметили в кромешной тьме. Когда же солнце взошло – видим: белого флага на замке нет, парламентер не идет, ворота тоже никто не думает открывать… Мы и взорвали мины. Разве здесь не было слышно? Грохот стоял такой, что горы сотрясались. Стены рухнули, мы ворвались в замок. Солдаты наши до того рассвирепели, что поубивали всех людей Морэ…
