Надо сказать, что замечания Сталина были всегда точны и ясны, и по-своему убедительны. Политическим карикатурам он придавал большое значение.
– Вы, наверное, устали, Борис Ефимович. Тем не менее, не могу не задать последний, банальный вопрос. Как вам удалось в ваши годы сохранить подобную живость и ясность ума, такую физическую форму?
– Когда много лет тому назад Михаил Михайлович Краснов, светило в области офтальмологии, прооперировал мне глаз, и он после этого вообще перестал видеть, я спросил профессора, в чем дело. Краснов ответил мне тогда: «А чёрт его знает! Все было сделано, как надо». Вот и я, отвечая на ваш вопрос, скажу: а чёрт его знает. Специально для этого я ничего не делал: не соблюдал режима или какой-то специальной диеты. Жил, как все нормальные люди.
Когда мой брат погиб в бериевских застенках, он был еще совсем молодым. Возможно, не прожитые им годы Всевышний подарил мне, потому я так долго живу…
БОРИС ЧИРКОВ,
народный артист: «КРУТИТСЯ, ВЕРТИТСЯ ШАР ГОЛУБОЙ…»
Фильмы с участием народного артиста СССР, лауреата пяти Государственных премий, Героя Социалистического Труда Бориса Петровича Чиркова: Трилогия о Максиме, «Чапаев», «Пархоменко», «Учитель», «Верные друзья» и многие другие – стали классикой нашего кино. О том, как парень из простой рабочей семьи Борис Чирков стал известным артистом, о его творческом пути в театре и кино мы беседуем с его дочерью, хранителем семейных традиций Людмилой Борисовной Чирковой.
– Детские и юношеские годы отца, – говорит Людмила Борисовна, – прошли в небольшом уездном городке Вятской губернии Нолинске. Еще в школьные годы он проявил интерес к творчеству, которое затем стало смыслом всей его жизни. Он пел в детском школьном хоре, а став постарше, уже в реальном училище, активно участвовал в художественной самодеятельности городского драмкружка.
Смешную историю о том, с чего начиналось его участие в любительских спектаклях, из папиных рассказов хорошо знали все наши близкие и друзья. А начиналось оно с работы… суфлером.
Как-то в драмкружке при Народном доме (был такой в Нолинске) решили поставить «Грозу» Островского. Но перед самой премьерой неожиданно заболел суфлер. А без него ведь раньше и профессионалы не играли. Ученику реального училища Борису Чиркову предложили заменить суфлера, на что он с радостью согласился. На репетиции все шло хорошо. Но на самом спектакле отец так увлекся, что стал уже не просто тихо подсказывать, а громко читать из своей будки, с интонацией, словно сам играл все роли. Актеры все больше смущались, подавали юному суфлеру знаки, бросали на него умоляющие взгляды. Но тот не унимался. Все азартнее играл реплики. В зрительном зале сначала улыбались, а затем и стали громко хохотать. Спектакль, по существу, был сорван. Пожарнику в каске приказали задернуть занавес, а суфлеру пришлось покинуть помещение. Он был очень огорчен и решил, что театр – это не для него. Но когда реалиста потом пригласили на роль, он с радостью побежал в Народный дом на репетицию. На этот раз все прошло благополучно, начали приглашать на роли, и вскоре он стал уже полноправным артистом драмкружка.
Так что тяга к искусству обозначилась с юности, но когда после окончания школы стал вопрос о будущей специальности, он с группой нолинских ребят отправился в Петроград и поступил в Политехнический институт. Матери уж очень хотелось видеть сына инженером. И все-таки любовь к театру победила. Проучившись год в Политехническом, отец поступил в театральный вуз. Он назывался тогда Институтом сценических искусств. В ту пору там собрались молодые люди, без которых мы теперь не можем представить себе историю развития наших театра и кино: Черкасов, Симонов, Меркурьев, Райкин…
