А в консерваторию его направили уже из кавалерийской школы, где он потом учился. «Мы с комиссаром решили направить тебя в консерваторию», – сказал Лемешеву начальник школы. Это было в 1921 году.
На пробе в Московской консерватории, рассказывал Сергей Яковлевич, он ужасно волновался. Но подойдя через пару дней к доске, увидел свою фамилию среди принятых. «И что замечательно, – вспоминал он, – с первых дней мы все уже получали стипендию». Правда, она часто выдавалась натурой, например, мукой. И Сергей Яковлевич пек себе по три раза в день пухлые пшеничные блины.
Но трудности быта никак не отражались на его веселом, бодром состоянии духа. Он был тогда счастлив, как никогда. Он смог теперь посещать Большой театр, слушать его мастеров, знакомиться с лучшими классическими операми. Он стал и постоянным посетителем концертов в Большом зале консерватории, где впервые услышал Шаляпина.
– Как же сложилась творческая судьба Лемешева?
– Окончив консерваторию, Лемешев поступает по конкурсу в оперную студию Константина Сергеевича Станиславского. Здесь работает над партией Ленского и некоторыми другими непосредственно под руководством великого мастера театра. В такой высококультурной обстановке воспитывался талант Лемешева. Из бедного крестьянского паренька вырастал выдающийся оперный актер.
Константин Сергеевич очень любил рассказывать своим ученикам, как молодой Шаляпин, войдя в среду прогрессивных русских художников, писателей, «жрал знания», внимательно прислушиваясь к их увлекательным творческим беседам и спорам. Таким же качеством был наделен и Лемешев.
«Для меня никогда не было ничего более важного и святого, нежели пение, сцена, театр, – говорил Сергей Яковлевич. – Я всегда мог легко, без всякой внутренней борьбы отказаться от любых жизненных соблазнов во имя дорогого мне искусства».
– В студии Станиславского он ведь пробыл недолго?
– Да, менее двух лет. Затем он выдерживает конкурс в Большой театр. Одновременно получает приглашение и в Свердловскую оперу. Наверное, другой бы на его месте, не раздумывая, отдал предпочтение Большому. Но интуиция и природный ум, стремление не к славе, а к активной творческой деятельности подсказали молодому певцу правильный выбор. В то время в Большом театре было много выдающихся певцов, и начинающий артист едва ли мог рассчитывать на большую занятость в ведущих ролях.
Лемешев уезжает в Свердловск. И в первый же год поет двенадцать ответственных партий! Берендея в «Снегурочке», Альмавиву в «Севильском цирюльнике», Альфреда в «Травиате», Индийского гостя в «Садко», Фауста. Ленского… Сезон еще не окончился, а его уже приглашают в Харбин, где при КВЖД тогда работала русская опера. Два сезона, успешно проведенные в Харбине, затем два сезона на сцене Тбилисской оперы значительно укрепили его профессиональное мастерство, придали ему больше уверенности в себе.
Накопив солидный репертуар и сценические навыки, теперь уже можно было думать о Большом театре. В конце февраля 1931 года состоялся дебют Лемешеве на этой прославленной сцене.
– Что он пел тогда?
– Молодой певец предстал перед москвичами в образе сказочного царя Берендея из «Снегурочки».
Много позже Лемешев рассказывал, какое огромное волнение и в то же время праздничную торжественность он испытывал перед своим первым выступлением на великой сцене. Большой, говорил Лемешев, всегда был для него «недосягаемой мечтой, храмом, под сень которого могли вступить только самые достойные». Он вспоминал, как, выступая вскоре в концерте, долго не мог овладеть собой от волнения, когда его представили зрителям как солиста Большого театра.
