Дверь отворила Варвара Яковлевна, верная, многолетняя домработница семьи актера, сейчас, после недавней кончины жены Николая Александровича, самый близкий ему человек. За ней стоял, встречая гостя, сам хозяин – высокий, красивый в свои (трудно представить!) почти сто лет…
Николай Александрович начинает свой рассказ:
– Я из купеческого рода Кокиных села Инжавино Тамбовской губернии. Анненков – это мой театральный псевдоним. А в паспорте я Кокин. Десять лет под своей фамилией играл, а потом вот сменил. Южин все говорил: «Неблагозвучная у тебя фамилия, не актерская – Кокин. Надо сменить». Я и сменил, на Анненкова.
— А почему именно этот псевдоним избрали?
– Маму звали Анна. Мою первую любовь звали Аней. А еще был такой декабрист Анненков. Вот отсюда возник этот псевдоним.
Десятилетним мальчишкой я приехал с отцом в Москву. Отец торговал мануфактурой. Он был честным человеком, ему всегда давали в долг. Никогда никого не обманул. Покупал аршин ситца за тринадцать с четвертью копеек, а продавал за четырнадцать. Таким вот простым способом за два года увеличил дедушкино состояние в четыре раза.
Отец был купцом небогатым, но имел возможность платить за мое обучение. Я поступил в Институт инженеров путей сообщения. Должен был стать инженером-путейцем, да вот стал актером.
— Как же это случилось?
– Совершенно случайно. Студентом первого курса я приехал на родину. Вместо заболевшего актера-любителя меня, 18-летнего, товарищи попросили сыграть роль 75-летнего старика в каком-то водевиле. Вся моя роль сводилась к тому, чтобы трижды появиться на сцене и произнести фразу: «Мне бы только пирожка с капустой и маленькую рюмочку водки». Зрителям, должно быть, понравилось, как я это делал, они смеялись. И мне тоже было интересно.
Потом я ушел в армию. Там при военном клубе был хороший драмкружок.
— А на профессиональную сцену как попали?
– Это произошло благодаря матери Елены Николаевны Гоголевой. Она была провинциальной актрисой и в начале 20-го года видела мое выступление в самодеятельном спектакле. Видимо, я ей понравился. «Вам надо идти в театр, – сказала она, – обратитесь к моей дочери». А Елена Николаевна, когда я пришел к ней, посоветовала идти учиться. Я поступил в Щепкинское училище при Малом театре. Уже на первом курсе стал играть в спектаклях. Вот с 22-го года и состою в труппе Малого театра.
Перед вами реликвия, живой Анненков! Смотрите, потом будете рассказывать людям обо мне. (Смеется.)
— Что читали на вступительных экзаменах в училище, помните?
– А как же! «Смерть поэта» Лермонтова.
Погиб поэт! – невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой…
Н.А. стал громко, как на сцене, читать стихотворение. От его сильного голоса, казалось, дрожали стены. В дверях показалась встревоженная Варвара Яковлевна. Но Н. А. махнул ей рукой, и она удалилась.
Николай Александрович остановился, закрыл глаза, отдыхая после столь эмоционального чтения. Затем вернулся к экзаменам в училище.
– Комиссию возглавлял Александр Южин. Когда я дошел до слов: «А вы, надменные потомки известной подлостью прославленных отцов…», то выпалил их прямо в лицо Южину. «Дайте ему кресло, – сказал Южин, – пусть отдохнет». Это был хороший признак. Потом я читал еще басню. Меня сразу приняли, хотя конкурс был большой.
Я учился мастерству у выдающихся актеров: А. Южина, С. Кузнецова, П. Садовского, А. Остужева, был их партнером по сцене.
