– То есть, заразившись, человек все-таки может остаться... нормальным? Если выберет Свет, а не Тьму? – встрепенулась я.
Альдис и Ллайна как-то странно переглянулись.
– Увы, ненадолго, – сочувственно покачала головой энорианка. – В конце концов Тьма полностью завладевает своим носителем. Кто-то сдается ей быстро, кто-то долго сопротивляется, но итог один...
– Переход на сторону зла, безумие, смерть, – бесстрастно закончил за нее Альдис. – Впрочем, мы стараемся уничтожить искателя раньше, чем его убьет Тьма.
– И никто из этих... мореусов никогда не выживал? – недоверчиво спросил Эрик.
– Я таких не встречал. Организм человека... любого разумного существа не способен долгое время выдерживать воздействие тьмы. Ее сила слишком чуждая и разрушительная.
Внутри меня при этих словах все оборвалось: выходит, надежды на спасение у нас нет. Каковы шансы, что именно я или Эрик окажемся уникумами, способными пережить носительство Тьмы?
Словно почувствовав захлестнувшее меня отчаяние, Эрик накрыл мою ладонь своей и ободряюще сжал.
– Что она вообще такое? – с каким-то холодным спокойствием поинтересовался он. – Откуда взялась? Чего хочет?
– Точных ответов на твои вопросы не знает никто. – Альдис чуть склонил голову, и кожа на его скуле мягко заискрилась в ярком электрическом свете. Даже сейчас, раздавленная мыслью о неизбежности своей ужасной участи, я не могла не залюбоваться этой странной, совершенно неземной красотой. – Мы верим, что некогда Тьма и Свет были единым целым, расколовшимся в огне большой вспышки. Единственное, к чему стремится Тьма – разрушить все созданное Светом и повергнуть сущее в изначальный хаос. В разумных существах она пробуждает самые низменные мысли и желания, вызывает непреодолимую тягу к разрушению, насилию и самоуничтожению. Тьма может действовать по-разному: в мгновение ока превращать в орды чудовищ целые народы или медленно подтачивать отравленную ею цивилизацию, которая в конце концов губит собственный мир. Тьма – это связанные единым сознанием отдельные сущности; она способна быть повсюду в одно и то же время. И задача отрядов морайтов, разбросанных по всей обитаемой Вселенной – выследить и устранить Тьму при помощи ищеек... то есть, искателей.
– А у морайтов, значит, к Тьме иммунитет? – этот факт явно казался Эрику крайне несправедливым. Мне, впрочем, тоже.
Альдис прозвучавшего в вопросе возмущения, кажется, не заметил.
– Что-то вроде того. Некоторые разумные расы – или их отдельные представители – более... совершенны. В их сознании нет ничего, за что Тьма могла бы зацепиться.
«В таком случае у людей нет шансов, – с горьким смешком подумала я. – Мы полны зла и порока».
– Вы должны знать, что Тьма находит способ избавиться и от тех, кто ей неподвластен, – помолчав, продолжил морайт, и на его непроницаемом, как у статуи, лице впервые промелькнула тень эмоций. – Так когда-то погибла моя родная планета, Азира. Азиране были сильны, мудры и не знали зла. Тьма не могла до них добраться, но она поработила другую разумную расу и заставила их напасть на мою планету. Уцелела лишь горстка азиран – дети и подростки, которых успели отправить прочь на неприметном звездолете. Мне тогда едва исполнилось восемь.
Его голос звучал ровно, но в глазах бушевала настоящая космическая буря, сотканная из фиолетовых всполохов и холодно сияющих искр. Буря, которая, казалось, вот-вот выплеснется наружу и захлестнет весь мир своим гневом и болью.
