Такие образы могли пригодиться ему в работе над литературными произведениями. И он собирал их как писатель, что-то записывая, что-то фотографируя. Вчера, например, он видел низкорослую старушку, в старом истертом пальто, сапогах «прощай молодость» и махеровой косынке, которая, подходя к остановке, разговаривала по мобильному телефону. Или парень в троллейбусе, долго объясняющий кондуктору, куда ему надо проехать и выясняющий, доедет ли он до нужного места. Или мужчина, требовательно зовущий в минимаркете продавщицу словами: «Быстрее подойдите», и нарочито медленно объясняющий, каких и сколько конфет ему надо. Денис запоминал эти картинки, пытаясь представить себе, кто эти люди, чем они живут, почему они такие скандальные или наоборот, почему они такие забитые, что не могут объяснить самого элементарного, для себя необходимого. У каждого была своя жизнь, свои обстоятельства, накладывающие отпечаток на поведение человека. И чаще всего человек действовал бессознательно, оказываясь в плену собственных заблуждений или пороков. И становился требовательным к другим, не замечая за собой каких-то просчетов и недостатков.
Уже выйдя из кафе, Денис вспомнил собственное намерение проанализировать состоявшийся совсем недавно концерт, которое он не исполнил, и усмехнулся своей рассеянности и забывчивости. Коньяк в крови еще подогревал, и казалось, что ветер стал не таким холодным как утром. А снега все не было. Лысая земля под ногами блестела льдом и торопила путников к теплу жилого помещения. Работа звала в свои объятия, но идти туда не хотелось. Хотелось плюхнуться сейчас в ванну, закрыть глаза хотя бы на полчаса и ни о чем не думать.
Он вернулся на работу. Сидел у компа, пялился в надоевший экран, уже ничего не понимая в потоке цифр, графиков и диаграмм. В середине дня позвонила Алиса, его принцесса, томно вздохнула, мурлыкнула что-то неразборчиво, спросила, может ли он сегодня прийти к ней, обрадовалась, когда он обещал и назвал время, и отключилась. Этот звонок его вздернул, добавил огня в крови. Он сразу вспомнил романс на стихи Пушкина «В крови горит огонь желанья…» Романс исключительный, красивый по мелодии и по смыслу, по напору страсти, по желанию обладания. И вместе с романсом вспоминал ее слова, их было не много, ее интонации, удивлялся сам себе, что краснеет при мысли о близости с этой… юной особой. Он пытался подобрать эпитет, чтобы хоть как-то ее назвать (девушка? девочка? крошка? звучит несколько плоско), но ничего не приходило на ум кроме ее имени Алиса. И еще прозвища, которое он дал ей в первую их встречу – Лиса. А-лиса. Лиса Алиса. Он недолго думал, как он будет называть ее сокращенным именем. Само пришло. Без напряга. Лиса, причем с ударением на первом слоге. Так он ее и звал теперь. Уже полтора года как звал. Конечно, он называл ее и котенком и солнышком, и подбирал еще много красивых ласковых эпитетов. И она не отказывалась. Откликалась с удовольствием. Ей это нравилось. Вот и сейчас она будет ждать его, пока он закончит работу, пока доедет до нее и, наконец-то, обнимет ее. А он не будет торопиться. Надышится вольным ветром перемен, продует легкие, и нырнет в пучину страсти. С разбега головой вниз. Как с обрыва.
Откуда в башке столько штампов?
Он позвонил в дверь, увидел, как она прислонилась к глазку, и только после этого открыла. Она была в его рубашке, из-под которой видны были ее голые ноги. Даже тапочки остались где-то в комнате на ковре. Он обнял ее правой рукой за плечи, а левую положил по-хозяйски на ее поясницу, и почувствовал, что на ней кроме его рубашки больше ничего нет.
