100 великих криминальных историй XVII-XVIII веков - страница 3

Не лучше жилось и крестьянству. В смутные времена холопов просто не кормили – выгоняли из надела на все четыре стороны, и приходилось самим искать пропитания. А где его искать?

Так, крестьяне начали сбиваться в банды и грабить исключительно ради имущества, вещей. Было бы чем поживиться – тогда и выживешь. Голод 1601—1603 годов запомнился надолго.

Воссстание Хлопка Косолапа

Действия банды так называемого Хлопка Косолапа трудно назвать восстанием: в ее набегах не было ничего политического. Хлопок просто собрал вокруг себя таких же голодных, решивших взять свою судьбу в собственные руки. Но территория действий (многочисленные уезды центральной, западной и южной России) и масштаб банды (более полутысячи человек) были столь велики, что на их поимку бросили правительственные войска. А так обычно поступают с восставшими, отсюда и появившееся определение – «восстание».

Во главе войска был Иван Басманов – внук казненного Алексея Даниловича, сын деморализованного Федора Алексеевича и младший брат все еще живого первого царского воеводы Петра Федоровича Басманова. В сентябре 1603 года Иван Федорович отправился ловить Хлопка Косолапа, но посланники Бориса Годунова, которых было не более сотни, угодили в засаду. В этом, кстати, не было ничего удивительного: банду Хлопка поддерживали крестьяне, и о выдвижении царского отряда разбойникам сообщили заранее.

Во время боя Иван Басманов был убит, а его войско сильно порублено. Однако уцелевшим стрельцам удалось все же справиться с подельниками Хлопка, а его самого взять в плен.

Самого Хлопка казнили, его приближенных отправили на каторгу, однако части отряда удалось бежать на юг, чтобы позднее присоединиться к отряду Болотникова.

3 ноября 1630 года в имение боярина Федора Плясова, расположенное в Воронежском уезде, нагрянули шестеро разбойников. Они захватили в плен жену, дочь и зятя помещика и прижигали их огнем, дабы выпытать, где хранится добро. Им удалось добыть 50 рублей, 40 пудов меда, 4 пуда воска, 18 ульев с пчелами, несколько коробов одежды, две лошади и всякую хозяйственную утварь, вроде телеги, седел, котлов, самопалов, топоров.

Поскольку потерпевших оставили в живых, они смогли дать приметы преступников, а впоследствии опознали всех шестерых, оказавшихся атаманами и их крестьянами Воронежского уезда.

Поскольку следствие и в те времена велось весьма тщательно, показания одних потерпевших нельзя было принять за абсолютные доказательства вины, и губной староста Неустрой Григорьевич Тарарыков вынужден был опросить около трех с половиной сотен человек, живших поблизости.

Были задержаны атаман Богдан Тарасов по прозвищу Пробитый лоб и крестьяне Клеймен Саранча и Лука Чистяк по прозвищу Неделя. А дальше события приняли неожиданный оборот.

Воевода князь Львов был покровителем Тарасова и потребовал его освобождения под предлогом, что разбойничье прошлое Тарасова не доказано и показаний против него мало. И Тарасова отпустили на поруки, что представлялось спорным, поскольку против Тарасова было дано куда больше показаний, нежели зафиксировала Уставная книга Разбойного приказа.

Тут надо заметить, что в ход следствия достаточно часто вмешивались воеводы, и это не было чем-то незаконным: губной староста выступал в роли дознавателя и следователя, а воевода – в роли прокурора, осуществляющего надзор за следствием. И тот, и другой апеллировали к Разбойному приказу – то есть суду. И приходилось ждать, пока государь соизволит ответить. Естественно никакой суд и никакой государь преступника в глаза не видели и оправданий его не слышали, а приговор выносили на основании отчета старосты.