13.09 - страница 47

Я вздрогнул. Вопрос застал врасплох; обычно, если речь с посторонним мужчиной заходила о Софии, то ничего хорошего такая беседа в себе не несла. Спрашивающий был назойлив, одержим, жалок. Но этот Давид… Мы словно и вправду были с ним в сговоре. Я должен ответить ему; так сообщают тайный пароль.

– София…

– Если бог хочет наказать, то отнимет прежде мудрость… Надеюсь, с вами такого не случится. Меня он лишил всего лишь своей благосклонности, но я, как видите, не унываю и даже, кажется, нашел выход.

Он говорил – так опытный путешественник идет к своей цели. Тайные тропы, экономящие время и силы, необязательные, но интересные места, закоулки, которые знают лишь местные; сотни, тысячи шагов во все стороны, но все равно вперед, все равно бодро и неумолимо к точке на карте, давным-давно определенной и страстно желаемой для достижения. Я был его чертовой картой, расчерченной и разлинованной вдоль и поперек. Сладкий вермут лился из его глаз – бледно-зеленый, приторный. И он все еще искушал.

…Но если он и вправду даст мне сейчас эти две тысячи, вручит прямо в руки, и если…

Откуда-то из темноты появилась фигура. Передо мной на темно-коричневой столешнице рассыпались праздничной мишурой фантики.

– Походу, многовато взял, – удивленно-извиняющимся тоном сказал панк. – Я все в рубли не мог перевести, курс сейчас как девка неверная – скачет то на мне, то на ком-то еще, а лица все не видно.

Давид рассмеялся, как смеются над ребенком, что по-своему понимает любые сказанные ему слова.

– Зачем же ты хотел посчитать в рублях? Вот, Глеб, – он развел руками, окидывая взглядом ворох банкнот перед нами. – Это ваше. Примите в качестве извинения за слишком уж профессиональное рвение нашего доброго друга. Оплату за дело мы обсудим чуть позже, если вы, конечно, не против вознаграждения. А дело теперь простое: вернитесь в ту церковь, узнайте имя заказчика.

– И все?..

Вопрос мой был тихим, вымученным. В какую бездну абсурда я продолжаю падать? От собора через Невский в Апраксин двор, обратно, потом еще раз обратно. Вот так вот просто? – и несколько лет жизни в каждодневном ненавистном бессмысленном труде будет сэкономлено? Спросил, узнал, вернулся, сообщил – и вот она, мечта, мать ее так, вот она, жизнь без серого снега, без страха и упрека!

…Да! Именно так, что же ту непонятного? Принцип «Бери и стреляй»! Бери и живи!

– На этом все. Просто назовите мне имя.

Какая-то черная клякса на дне сознания не давала мне покоя. Нечто, чего не должно было существовать вовсе.

– Анна в самом деле ваша сестра?

Панк воззрился на меня как на нечто такое, что нужно было как можно скорей уничтожить, извести саму память о пребывание на этой планете. Мой вопрос вызвал на его лице гримасу странного отвращения. Он что-то хотел сказать Давиду, но будто бы передумал. Налил себе и нам по бокалу вишневого пива.

– Благодарю, Ска. Позвольте я, наконец, все объясню, но вначале представлюсь – меня зовут Давид Филин-младший. Вам знакомы эти имя и фамилия?

Я отпил глоток, не смакуя, не чувствуя вкуса, отправил напиток вниз по пищеводу. Вздохнул в ответ.

– К сожалению, нет…

– Вы не активный участник построения нового гражданского общества нашего города? – чуть наклонив голову, усмехнулся Давид. – Ну хорошо, не буду томить вас ожиданием и загадками. Мой отец, Давид Александрович Филин, – спикер городского собрания, председатель Специальной Комиссии правительства Северо-Западного Округа, основатель и держатель пятидесяти одного процента акций фармакологической корпорации «Возрождение», почетный гражданин Санкт-Петербурга, меценат и прочая, прочая. Старый сукин сын… Я родился, когда ему было под сорок; довольно поздний ребенок. Он штурмовал вершины Смольного, не обращая внимания ни на что и ни на кого, упорно взбираясь все выше и выше. До меня ему было дела меньше, чем извергающемуся вулкану до обреченной деревушки, стоящей на его склоне. Так же он относился и к моей матери. Неудивительно, что второй ребенок в семье появился спустя целых десять лет – к большому неудовольствию отца, ставшего к тому времени тем, кем он является и поныне. Когда началась вся эта заварушка с евро-дезинтеграцией, еще до начала настоящей Войны, нашу семью эвакуировали на Урал. Там корпорация отца занималась созданием медикаментов для нужд армии, но позже она внесла значительный вклад в дело изучения