17 - страница 6

Глиобластома.

Четвертой.

Стадии.

– Что это? – спросил я, тщетно пытаясь понять значение неизвестного медицинского термина.

– Дрянь, которая живёт в моём мозгу! – закричала Аня.

– Это из-за неё у тебя болела голова?

– Да. Она убивает меня. День за днём. Врачи решили не скрывать подробностей моего диагноза. Они так мило со мной беседовали…

– Что они сказали?

– У меня нет шансов.

– Они же не оставят тебя умирать…

– Оставят. Я продержусь ещё пару месяцев. Если бы терапевт, который выписал мне те идиотские таблетки, заметил хоть что-то подозрительное и направил меня сюда, я прожила бы несколько лет… Сошла бы с ума от химиотерапии, постоянных уколов, лекарств и операций. По удалению самой опухоли. По удалению рецидива. А потом по вскрытию, конечно же.

– Но ведь тебя могли спасти… Разве жизнь не стоит того, чтобы за неё бороться? Почему ты так долго молчала? Почему делала вид, что всё хорошо? Есть же другие врачи…

– Спасти? Ты называешь жизнь на таблетках спасением? Да я бы с радостью пила их каждый день, если бы они гарантировали нормальное существование, а не просто облегчали симптомы болезни, помогая хоть как-то дожить до следующего приёма онколога.

– Но… Ты… Нет… Ты не умрёшь. Твоя мама… Она тебя вылечит… Есть куча клиник в Германии, Израиле… Где угодно.

– Теперь она может только купить мне дорогой гроб.

Моё сердце упало куда-то вниз.

– Не надо так…

– А как? – крикнула Аня, швырнув книгу на пол и закрыв лицо руками.

– Я не знаю, что сказать, – еле слышно произнёс я.

Мне хотелось только одного: не видеть этих обжигающих глаз…

– А я не знаю, как жить дальше. Скоро мы вернёмся домой, мама бросит работу, будет сидеть рядом, дежурить ночами возле моей кровати, звонить в «скорую», как только начнётся очередной приступ. Мне будут колоть обезболивающие, которые превратят меня в наркомана… Я очень тяжело больна. Я – аномалия, продолжающая жить по инерции.

– Всё будет хорошо…

– Всё будет хорошо? Ты издеваешься?! Я умираю. У-ми-ра-ю. И ты, мой единственный друг, говоришь мне такие вещи?! Всё было бы более или менее хорошо, если бы мама не знала о моём диагнозе… У меня нет никого, кто сможет меня поддержать… Не думай о себе. Я не хочу видеть тебя на моём смертном ложе.

– Я буду с тобой. Даже если ты этого не хочешь.

– Лучше позови медсестру.

Аня легла на подушку и закрыла глаза.

– Саша? – уставилась на меня Ольга Игоревна, когда я вышел в коридор.

– Я знаю… Аня просила позвать медсестру.

– Я схожу.

Ольга Игоревна прижала к лицу большой кружевной платок и быстрым шагом направилась к лестнице. Спускаясь, она сломала каблук.

Между дверями палат висели плакаты, похожие на те, что я видел вчера в приёмной. Истории больных, смешанные с рассказами родственников и врачей, вселяли уверенность в силе человеческого духа.

Не думаю, что на пациентов они действовали так же.

Ольга Игоревна привела врача. Ирина Васильевна вернулась через десять минут.

– Аня спит. Я дала ей успокоительное.

– Спасибо, – поблагодарила Ольга Игоревна.

– Вам нужно отдохнуть. Поезжайте домой. Завтра вы сможете забрать Аню. Держитесь. Вы ей очень нужны.

– Я посижу здесь. Я не устала.

Я спустился на первый этаж, миновал огромный зал приёмной и утонул в волнах принесённого западным ветром дыма. Только на улице я заметил, что забыл повесить халат на крючок. Пришлось вернуться и встретиться взглядом с рассерженной медсестрой, которая уже бросилась меня догонять.