– Нашлаа-а-а! – разражается Рената победоносным возгласом, стремительно вытягивая руку вверх, держа в подрагивающем кулаке…
– Нет! Не надо! – взмолился я, в ужасе глядя на стянутый веревкой хлыст.
Господи! Да что же это такое? Да почему… За что???
Я весь стушевался, начинаю отпрыгивать куда-то вбок, будто бы это могло спасти меня. Как позволяло расстояние я вытягиваю руки вперед, мотаю головой.
Рената распутывает хлыст и тотчас прорезает им воздух со свистом. Плеть шлепается о деревянный пол. Я цепляюсь глазами за стальной острый наконечник.
– Прошу тебя! Успокойся! – выпаливаю я дрожащим голосом: – Чем я тебя обидел? Что я тебе сдел… – не успеваю договорить.
Рената замахивается и проходит мгновение, как кожаная плеть прогрызает моё плечо. Я сдавленно закричал, сквозь плотно сжатые губы. Выпучил глаза от невыносимой боли. Да избиения от отчимов для меня, как веселая прогулка! На моей коже тотчас образовывается внушительная продолговатая рана, из которой сочится кровь.
В отчаянии, ищу «пятый» угол! Пытаюсь избежать многочисленных ударов по своему телу, прыгая на левой ноге. но сейчас я уже не такой прыткий как раньше. Цепи противно звенят, натягиваются. Сковывают мои и без того топорные движения. Ступня разрывается от боли, тело терзает зловещая плеть и с каждым новым заходом, оставляет на мне свои кровавые борозды. Я закрываю голову руками, как только вижу, что Рената метит в голову.
– Хватит! Остановись! Ты же убиваешь меня! – взмолился я, крича во все горло.
Но Рената… На её лице расплывается зловещая садистская улыбка, глаза горят адским пламенем, без единого намека на сожаление.
Если ад существует – черти в нём выглядят именно так.
Я не могу сдержать громких воплей, что вырываются из моей глотки. Молю о пощаде, я повторяю одни и те же раз за разом! Но это безжалостное чудовище лишь продолжает изувечивать меня зверскими невыносимыми ударами. Я бессильно качусь по стене вниз, прикрывая голову. Сжался, сгорбился в позе зародыша, прислоняясь лбом к стене. Моя спина раскрыта…
Я ничего не понимаю… За что… Просто… За что?
Надрывно ору, изгибаюсь в неестественных позах, как только плеть соприкасается с кожей. Моя спина истерзана крестообразными глубокими отметинами, которые останутся у меня на всю жизнь. Кожа горит от ударов, чувствую, как по спине, плечам и груди стекает густая кровь. Чуть ли не реву от бессилия, зову на помощь… Кого угодно! Но… кто меня здесь услышит?
Окровавленный, лежу на боку, прислонившись лбом к коленям. Подстилка пропиталась кровью. Я лихорадочно дрожу, всхлипываю.
– Пожалуйста, это невыносимо… Я ничего не сделал! Я не виноват…
– Не виноват?! – громогласно взревела Рената и в очередной раз, замахнувшись, ударила меня хлыстом в висок. Острый наконечник воткнулся в кожу головы.
Я разразился истошным криком, тут же закрыв связанными руками место последнего удара. Кровь хлынула из раны, заливая пальцы с веревками.
– Все вы говорите, что не виноваты! Все вы говорите, что ничего не сделали! Ненавижу! Ненавижу тебя! Ненавижу всех вас! Чтоб вы все попередохли, мрази! Чтоб вы никогда не рождались, ублюдки! – каждое её разъяренное, наполненное жгучей ненавистью слово, вгрызалось в меня так же сильно и глубоко, как и удары плети по моему телу.
Рената вдруг перестает хлестать меня, она отбрасывает плеть куда-то в сторону от себя, а сама чуть склонившись, упирается ладонями о свои колени. Её голова опущена вниз. Наше шумное дыхание смешивается – одно громче другого. Только я почти свищу, а Рената задыхается.
