21 день - страница 25

Я осторожно опускаю трясущиеся руки вниз. По виску течет теплая струйка крови, заливая глаза. Щурюсь. Оставляю открытым только одно веко. Это не передать мыслями, словами, насколько мне нестерпимо больно. Всё, что я хочу – забраться под стол и никогда оттуда не вылезать… Хочу вновь прижаться к бабушке, обвить её шею руками и разрыдаться от происходящего ужаса. Едва готов потерять сознание, но я не хочу засыпать… Я должен оставаться в сознании! Если сомкну глаза, то уже никогда их не открою.

– П-поговори со мной… – тихо шепчу я.

Рената быстро поднимает на меня взгляд. Её брови дрожат у переносицы, губы искажаются в подступающем плаче. Я вижу, как из уголков её глаз текут слезы.

– Такая мразь как ты не поймет! – произносит она, но я отчетливо слышу в её голосе желание вывалить мне свои мысли подчистую.

Рената падает на пол рядом со мной и хватается за голову. До моих ушей доносится её тихий плач. Собираю остатки своих сил, и шатаясь, приподнимаюсь. Шиплю от боли…но она не имеет никакого значения.

Потому что я сердобольный идиот. Жестокий равнодушный человек никогда не станет проливать слёзы, истязая другого.

– Тебя кто-то обидел, да? – осторожно, с выдохом произношу я.

Рената поднимает на меня озлобленный мрачный взгляд. Буравит им.

– «Обидел»?! – язвительно передразнивает она, сжимая руки в кулаки: – Пошел ты, ублюдок! Сейчас я отдышусь, и я снова начну тебя колотить! Только так ты поймешь… Никакие слова это не изменят, ты понял меня?! – она выпучила глаза и резко поддалась вперед.

– Т..ты… – я не успеваю продолжить. Разражаюсь надрывным кашлем, жадно глотая воздух. От кашля раны на теле заныли пуще прежнего и кровь сочится обильнее.

– Чтоб ты задохнулся! – ненавистно процедила Рената, глядя на меня.

Обидно… До чего же обидно звучат эти слова, сказанные в порыве слепой ярости.

– Теперь ты не такой сосочный! – удовлетворенно протягивает Рената, глядя, как я корчусь от боли: – Я видела по фоткам – ты себя любишь. Ебало своё смазливое то так, то сяк. Теперь не перед кем красоваться… Бесишь меня! Кем ты себя возомнил? Альфачом, небось? – Рената вдруг хохочет, держась за бока, а затем произносит со жгучей ненавистью: – Скольких дев ты на вписках поил, чтобы потыкать хуем?

– Ни одной, – глухо отзываюсь я.

– А-а-а, – протягивает Рената, искривив губы в ядовитой усмешке: – Считаешь себя «нитакусиком», да? Будешь соответствовать своей фамилии? Ангелочек хренов! – сказала Рената, выплюнув эти слова.

– Ты меня не знаешь, но уже судишь обо мне… – слабо хриплю я.

– А чего о тебе узнавать? Итак все ясно – самовлюблённый индюк! – Рената вскидывает головой назад и хохочет: – Ну, как, гандон, понравился отпуск?

В горле ком застрял. Готов раскричаться от кошмарной безвыходной ситуации, в которой нахожусь.

– Ты с самого начала планировала это? – шмыгнув носом, спросил я: – Все, о чем мы с тобой разговаривали – пыль в глаза?

– Ты сам виноват! – поддавшись вперед, кричит девушка мне прямо в лицо.

Я отшатнулся от неё в ужасе назад, чуть ли не упав на спину.

– Да в чём моя вина?!

– Хуемразью родился!!! – рявкнула она со злостью и тотчас отвешивает мне хлесткую пощечину.

Голова мотнулась в сторону, несколько капель крови пролетели перед моими глазами. Тотчас приложил ладонь к месту удара.

– Я человек… и мне больно, Рената, мне ужасно больно и страшно… – не сдержав всхлип, произнес я: – Я задыхаюсь каждую ночь… Я стал калекой. Мои руки уже онемели от оков… и ты еще вот это… – Осматриваю своё израненное кровавое тело. Стиснул зубы, зажмурился и вскинул головой вверх, сдерживая поступающие слёзы: – Если с тобой кто-то ужасно обошелся, зачем же ты заставляешь другого человека страдать? Зачем продолжаешь эту цепь насилия и жестокости? Чтобы я прочувствовал то же, что и ты? Но ведь появится ещё один травмированный человек! – воскликнул я с надрывом.