4 | Последнее - страница 16



По ночам – метеориты,
косы остры, ночи длинны.
Грай грачиный нарастает,
звездопады, звездопады —
счастье тем, кто их считает,
что ж мы, старые, не рады?
И шуршит листвой опавшей
шаг тяжелый и усталый,
пролетели годы наши —
как их мало, как их мало!

Пробуждение в Teenagerland

Десятилетней Ане Волковой

Пышный Милан,
вроде Пикадилли,
«Ив Сен-Лоран» —
чуть не проскочили.
Темные недра,
свежий комфорт,
каждая дама —
будто офорт.
«Я выбираю —
это впервые»,
Ты – как шальная,
словно на крыльях.
Мысли трепещут,
сердце поет:
«это не то, это не то, это не то, это не то, и это не то,
а это – мое!
Ах, что мне будет!
Что ж мне сказать?»
Разум остудит, кто-то осудит, а кто-то и ссудит?:
«мне – выбирать!?»
Запах на коже —
это ли я?
или, быть может,
юность моя?»
Ты угадала —
ты не дитя:
это начало
всего бытия.
«Что-то проснулось
на глубине,
я улыбнулась
зову во мне»
Первое женское —
это духи…
Вот и отмечена,
что ж впереди?
«Дальше – наряды, любовь, авантюры,
может, стихи и рисунки с натуры,
слезы, романсы и каламбуры.
«Ив Сен-Лоран» – это лишь увертюра»

В пустоте

Какого цвета пустота?
Какого звука пустота?
Какого вкуса пустота?
Какого веса пустота?
Она – как та или как та?
Мы забываем: это то, откуда вышли,
Куда придем, и где блуждают наши мысли,
Где наше внутреннее я
Страдает в жажде бытия.
И череп Йорика
и наш – любимый – череп
Пусты, как пуст
Сам по себе девичий перед,
и этой пустотою пут
морочит до последних чертиков.
Весь этот мир – без нас ничто,
Он безрассуден и не нужен,
Не делится в Добро и зло,
И бесполезно звезды кружит.
И мы шагаем в пустоте,
В немотной, мглистой темноте,
Мы – это мы, мы – только те,
Кто может двигаться к мечте.
И вся картина мирозданья —
Лишь отблеск нашего сознанья,
Лишь то, что мы творим себе
На кроткой маленькой Земле.
А где-то мается планета —
Совсем как та или как эта.

Памяти генерала Лебедя

Закончив миром две войны,
Веспасиан эпохи перестройки
Впал в политический контекст,
В недетскую игру без правил.
Как тяжело меж куликовых и грачевых,
Среди крикливой птичьей стаи
И уж совсем бесшумных земноводных
И прочих непернатых тварей.
Как кстати, вовремя погиб
В своем далеком Красноярске,
Лишь «Белый Лебедь» – люто-злая зона
Ему – от благодарного режима.

Таруса

Из тьмы во тьму стекает мгла,
Гуляют призраки над тихою водою,
И внятно вторит щучьему разбою
Недальний дансинг – перекресток зла.

Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.

Продолжить чтение