5 шагов к осознанной трезвости - страница 16

Десятки таких, похожих и совсем непохожих писем приходят в почту от читателей моих книг, от их жён, детей и родственников. И я понимаю, что люди нуждаются в квалифицированной помощи. Жаль только, не каждый может приехать ко мне лично и пройти программу реабилитации. Но я – оптимист, и у меня есть надежда, что то, что вы прочитаете на страницах этой книги, тоже поможет вам изменить свою жизнь к лучшему.

У меня на приёме Сергей Васильевич, мужчина средних лет, интеллигентного вида, хотя по нему заметно, что пьёт он уже давно. – Алексей Викторович, а вдруг у меня не получится? – Что не получится? Сергей Васильевич, конкретизируйте, пожалуйста

– Ну, как сказать, вдруг я пройду реабилитационный курс, а потом опять сорвусь и запью?

– Извините, но я почти уверен в этом.

– Как? Почему?

– Да потому что Вы уже об этом говорите, значит, подсознательно планируете срыв. Но Вы зря переживаете – абсолютное большинство моих пациентов срывались во время и после курса реабилитации. Но это не помешало им выздороветь.

– Вы меня извините, но я что-то не понимаю.

– Сергей Васильевич, скажите, ведь у Вас уже был опыт лечения?

– Да.

– И, скорее всего, неудачный.

– Да.

– То есть, Вы сорвались после лечения?

– Да, закодировался и сорвался, не выдержал срок кодировки.

– Понятно. И как лечились потом, после срыва?

– Никак. Вернее, обратился к тому врачу-наркологу, у которого кодировался. А он предложил повторную кодировку, со скидкой.

– И?

– И я отказался.

– Почему отказались?

– Да потому что кодировка не помогла. Фигня это всё, а не лечение.

– Выходит, Вы и не лечились?

– Как не лечился? Я же говорю – кодировался… А, да… получается, что толком и не лечился…

– Так что тот срыв не случаен. Лечения-то настоящего не было.

– Да. Вы знаете, я об этом как-то не подумал.

– Ну да ладно, не расстраивайтесь. Моя работа начинается как раз тогда, когда заканчивается работа врача-нарколога. К примеру, даже если бы Вы не кодировались, а лечились по-настоящему, в наркологическом диспансере, всё равно угроза срыва была бы весьма реальна. Срываются практически все, даже если очень хотят бросить пить – такова природа болезни. Так вот, когда пациент срывается, с ним обязательно должен работать психолог или психотерапевт.

– А что делает психотерапевт?

– Ну, прежде всего, анализирует вместе с пациентом причину срыва и ищет пути предотвращения рецидива. А ещё может применять внушение, гипнотерапию, создавать психологическую установку на здоровый трезвый образ жизни. Может также помочь разобраться с семейными проблемами, привести в порядок не только здоровье, но и личную жизнь.

– Надо же, а ведь об этом нигде не говорят, мы ведь ничего не знаем о вашей работе.

– Действительно, жаль, а ведь в этом вся суть, секрет выздоровления, залог успеха – называйте, как хотите. Психологический контакт, доверительные отношения между доктором и пациентом – это как ключик и замочек: если контакт есть, то есть шанс на выздоровление.

Когда человек обращается ко мне за помощью, я сначала внимательно выслушиваю его историю, чтобы понять, могу ли я ему помочь, и в чём может заключаться моя помощь. Иногда оказывается так, что по-человечески с пациентом никто ни разу не говорил, его только ругали, стыдили, упрекали, ставили условия и т. д.

Пожалуйста, поймите: ЭТО НЕ РАБОТАЕТ! Мало того, это только всё портит. Тот, кто ещё не скатился в болезнь, а находится на стадии злоупотребления, бытового пьянства, тот может замкнуться, озлобиться, начать скрывать от окружающих употребление алкоголя. Как только он встанет на этот путь – всё, счётчик включен, часики тикают и отсчитывают дни и часы до того момента, когда злоупотребление перейдёт в болезнь. Так зачем доводить до этого, подталкивать человека к алкоголизму, если он и сам уже катится в эту сторону? Вопрос жёнам моих пациентов: скажите мне, пожалуйста, вы когда-нибудь пытались остановить грипп или ОРЗ у мужа руганью: