– Что тебе одеть? Ну пошли, – Антон Павлович прошел в комнату, открыл платяной шкаф. – Рубашку тебе дать? Которая тут покороче. Вот синяя в полоску.
– Классно! Вы не без чувства юмора. Не жалко?
– Для тебя, дорогая, ничего не жалко.
– Вы такой добрый. Почему вы такой добрый?
– Дарю.
– Спасибо.
Роза одела рубашку, встала перед зеркалом в прихожей. Рубашка только-только закрывала низ живота. Это было не первая ее мужская рубашка; она переносила их много: была мания на мужской гардероб. Довольная, кокетливо поведя плечами, Роза прошла на кухню, села за стол, одернула низ рубашки. Антон Павлович налил чай, достал печенье.
– Ну кем вы работаете?
– Какая разница? – сел Антон Павлович за стол.
– Вы, наверное, в милиции работаете. Я бы тоже хотела в милиции работать. Носить наган. Хотите я у вас останусь жить? – предложила Роза и испугалась, что Антон Павлович скажет.
– Ешь давай. Уже первый час! – заторопился Антон Павлович.
– А вы что не едите?
– Я уже поел.
– Мало вы едите, не по-мужски.
– Я по ночам не ем.
– Интересный вы человек.
– Каждый человек по-своему интересен, – Антон Павлович встал и пошел в комнату.
Роза выпила чай, прибралась на кухне и прошла в комнату. Антон Павлович лежал, не спал. Роза тоже легла, повернулась спиной, это была ее любимая поза. Антон Павлович потянулся к «лимончикам», часто задышал…
Роза долго не могла уснуть: было боязно, кажется, сейчас откроется дверь и войдет мать с сожителем…
– Роза, вставай! Вставай! – голос Антон Павловича становился все требовательней и требовательней. – Вставай! Мне надо идти, у меня дела.
– Давайте еще полежим. Воскресенье.
– Вставай! Завтрак остынет! – стоял Антон Павлович у окна. – Я уже позавтракал.
– Хитрый вы, – одеваясь, с обидой в голосе выговаривала Роза. – Проводите меня, вернетесь и ляжете. Смотрите, я подкараулю.
– Что ты, милая, такое говоришь? – тяжело вздохнул Антон Павлович.
– Почему вы так вздыхаете?
– Потому что ты не веришь, что у меня дела, мне надо идти.
Роза одела рубашку, подарок Антона Павловича, и пошла на кухню; Антон Павлович следом. И опять на завтрак была яичница.
– Ешь скорее. Время…
Роза допила чай.
– Молодец, – стоял Антон Павлович в прихожей, уже в пальто.
– Я одеваюсь.
– Ну, всего хорошего тебе, – обнял Антон Павлович на прощание.
– И вам всего хорошего.
Роза осторожно открыла дверь, на цыпочках вышла на лестничную площадку, сошла вниз. Она тоже хотела бы жить одна, как Антон Павлович, и чтобы был любовник.
3
Роза быстро поднялась на пятый этаж, огляделась – на лестничной площадке никого, прошла к знакомой двери, позвонила, раз, другой… Больше трех раз она не звонила – уходила.
За дверью послышались неторопливые шаги. Роза облегченно вздохнула. Антон Павлович открыл дверь.
– Можно? – заглядывая в глаза, робко спросила Роза.
– Проходи.
– Я замерзла. Можно горячего чаю выпить?
– Конечно. Почему нельзя? Проходи.
– Антон Павлович, что-то случилось? – забеспокоилась Роза, снимая пуховик.
– С чего это ты взяла? – саркастически улыбаясь, спросил Антон Павлович.
– Бы чем-то расстроены. Я вижу. Голос какой-то не такой…
– Тебя увидел, разволновался.
– Классно! Вы не без чувства юмора.
Роза успокоилась, прошла на кухню, села за стол, сделала волосы на глаза, потом убрала назад.
– Моя бывшая воспитательница из детдома вчера сделала мне замечание, чтобы я волосы не зачесывала на глаза – не хорошо. Антон Павлович, у вас есть тушеная картошка?
