Роза положила на стол ложку, задумалась. Каким-то неживым, потусторонним был ее взгляд.
– Я, Антон Павлович, юная взломщица! У матери дверь сломала. Такое меня зло взяло, разбежалась и ногой вышибла дверь. И никто даже не вышел на шум, – собирала Роза со стола хлебные крошки в ладонь, – слизывала. – Мать вызвала милицию. Меня посадили в камеру, как рецидивистку. Через два часа выпустили. Я буду судиться. Так нечестно, – часто заморгала Роза глазами. – Пусть разменивает квартиру. Мне тоже надо где-то жить. Сегодня я была у юриста. Он за меня.
– Конечно, тебе надо где-то жить, – согласился Антон Павлович.
– Ешь.
Роза быстро расправилась с яичницей из двух яиц, выпила два стакана чая с хлебом с маслом.
– Слушай…
– Что? – забеспокоилась Роза.
– Какой я у тебя партнер по счету?
– Сорок пятый… – Роза не считала. Были и насильники, и – сама Роза хотела. Все было.
– Что ж… неплохо.
– Бы, Антон Павлович, не без чувства юмора. Да нет… У меня всего было трое, – поправилась Роза, поняв, что сказала глупость: про 45 партнеров
– Что-то не верится, – улыбнулся Антон Павлович.
– А вы крещеный?
– Крещеный.
– Я тоже крещеная.
Роза отрезала кусок черного хлеба, густо посолила его и стала есть.
– Бери белый хлеб. Он лучше.
– Я черный люблю. От него не толстеют.
– Мажь маслом.
– Антон Павлович, а вы верите в Бога? – чуть поддела Роза кончиком ножа масло, намазала на хлеб.
– Мажь больше.
– Мне хватит. Надо экономить.
– Конечно, что-то наверху есть. Мировое сознание. Пойду посмотрю газеты.
Антон Павлович вышел. Роза налила чай, съела хлеб с маслом, вымыла посуду, закурила, взяла пепельницу, прошла в комнату, закрыла за собой дверь. Антон Павлович сидел в кресле, читал, рядом – лежали газеты.
– Можно я возьму районку?
– Бери.
Роза читала все больше про криминал, происшествия. Криминала не было. Роза отложила газету, зашла за спинку кресла и чуть коснулась губами мочки уха Антона Павловича; лизнула.
– У-тю-тю-тю. Какие ушки вкусные. Так бы и съела.
Антон Павлович в изнеможении, постанывая от удовольствия, откинулся назад; пересел на диван.
– Иди сюда, моя дорогая, – жалобно протянул Антон Павлович.
Роза не заставила себя долго ждать, села рядом.
– Антон Павлович, пахнет, да? Это от сапог. Сапоги у меня не просыхают, – брезгливо морщась, объяснила Роза. – Я пойду приму душ. Можно? – никак Роза не могла отделаться от неприятного запаха сапог.
– Не можно, а нужно. Что ты спрашиваешь? Только быстро.
Роза набрала полную ванну воды, с полчаса лежала, потом стала мыться. Потом выстирала кофту, гетры, трусики, носки. Если бы можно было выстирать сапоги, она бы и их выстирала. Полодиннадцатого Роза закончила со стиркой. Антон Павлович лежал в кровати, отвернувшись к стене.
– Антон Павлович, вы спите? Повернитесь ко мне. Вы обиделись? Милый… – стояла Роза на коленях у кровати, целовала Антон Павловича руки.
– Не надо.
– Но ведь вы меня целуете, – обиделась Роза. – А мне нельзя?
Антон Павлович ничего не ответил. Роза села на пол, закурила, потом закрыла в комнате дверь, потушила свет, легла.
– Не надо. Не хорошо… Что вы, там все ищете? Проверяете?
Антон Павлович убрал руку, обмяк всем телом.
– Я уже все.
– Как все? Одна без партнера?
– Одна.
– Пошли тогда чай пить.
– Вставайте, – радостно отозвалась Роза. – Вставайте!
– Встаю. Одеваюсь, иду на кухню.
Роза голая стояла перед зеркалом в прихожей, причесывалась.
– Антон Павлович, почему вы меня стесняетесь? Я же вам не чужая. У вас есть что-нибудь одеть?.. Халат?..
