Читать онлайн Андрей Воронин - 69 параллель

Маленький щенок английского стаффордширского терьера первым услышал звук открывающейся входной двери и почуяв появление в комнате постороннего, выпустив из розовой пасти тёплый сосок матери и растолкав остальных четырёх щенков помёта, которые посапывали под тёплым подбрюшьем молодой суки, малыш выполз из под её задней ноги и поскуливая от любопытства, вприпрыжку поскакал к вошедшим в комнату мужчинам.

– Какой смелый кутёнок! – восхитился видом бесстрашного щенка Леонид Евгеньевич.

Щенок действительно был хорош, с блестящей короткой жёсткой шкуркой рыже-белой масти, с умными тёмными глазами на лобастой голове и небольшими висящими ушами, крепко сложенный и уже твёрдо стоявший на своих небольших, но мускулистых ногах. Его окаймлённая черными бархатными губами розовая пасть с крепкой челюстью и крупными белыми сильными зубами с правильным ножницеобразным прикусом была широко раскрыта и оттуда свешивался на сторону толстенький влажный язык. Небольшой толстый прут хвоста малыша приветливо кивался из стороны в сторону. Голова маленького терьера смотрелась весело, белая с большим ярко-рыжим пятном покрывавшем правый глаз и правое ухо, такая несимметричная окраска морды придавала ей забавное и неповторимое выражение.

– Да ты, Леонид Евгеньевич ещё остальных не видел, – поспешил направить гостя в нужное ему русло хозяин собаки. – Ты посмотри какие красавцы!

И мужчина погладив по голове суку, приподнявшуюся с тревогой и настороженно смотревшую на незнакомца, оторвал от неё проснувшихся щенков и выложил их перед покупателем у миски с мелко нарезанными кусками говядины. Молодая мать тоже встала и подошла к столпившимся у большой миски щенкам и стала их нежно облизывать, недоверчиво поглядывая на Леонида Евгеньевича.

– Леонид Евгеньевич, ты же вроде девочку хотел, – напомнил покупателю хозяин и выбрав одного из щенков, оторвал его от миски и протянул бережно второму мужчине. – Смотри какая крепкая сучка, а зубы, смотри какая пасть тёмная, хорошая охранница будет.

– Да, хорошая девочка, – согласился Леонид Евгеньевич, приняв от владельца щенка, бережно подхватив его под тёплое розовое брюшко большой шершавой ладонью, стал внимательно осматривать его прикус и цвет глаз.

– Я тебе настоятельно рекомендую, – убеждал покупателя хозяин, – девочка и преданней, и хлопот с ней меньше, когда гон начнётся. Смотри какая красавица.

Меж тем щенок, первым встретивший вошедших, уже насытился поданным на завтрак мясом и пячась задним ходом, растолкав своих более медлительных братьев и сестёр отошёл от миски и отряхнув уши задней ногой, затем весело взбрыкнув всеми лапами, хлопая ушами потешно подбежал к ногам Леонида Евгеньевича, вцепился зубастой мордой в шнурки на его ботинках и стал тащить того к выходу.

Мужчина улыбнулся, осторожно опустил на пол, предложенную ему к покупке хозяином девочку, взял на руки хулигана и поцеловав его в тёмный нос, на крепкой весёлой морде, обратившись к продавцу, настойчиво попросил:

– Извини Семён Емельянович, видишь сам, он ко мне просится, – показал он хозяину выбранного им щенка. – Ну, как же можно ему отказать.

– Ну, что с тобой поделаешь, Леонид Евгеньевич, – вздохнул с сожалением продавец, – скажу тебе по секрету, хотел я этого кутёнка батюшке нашего прихода оставить, давно он у меня просил кобелька. Но не могу тебе отказать. Вот же проказник какой, не мог спокойно посидеть, знать такая у него судьба. Ну, что ж бери, право слово, он сам тебя выбрал.

Вот уже больше трёх лет прошло с тех пор как Леонид Евгеньевич Тычина вышел на пенсию. Вернее он не сам ушёл, а его «выпроводили», так как сам-то Леонид Евгеньевич всю жизнь проработав в рыбном порту в отделе снабжения бухгалтером, очень любил свою невзрачную на вид должность обычного клерка и не представлял себе своё существование без своего скромного рабочего стола у окна в маленьком кабинете, своего любимого видавшего виды «Hewlett-Packard» на нём, тихого тиканья старых часов с круглым циферблатом на стене напротив, отмеряющих рабочий день на время до обеда и после.

Его рабочее место находилось в здании администрации рыбного порта, на третьем этаже у окна с видом на Кольский залив, где вдоль причалов высились и громоздились стрелы портовых кранов и толпились у причальных «стенок» морские рыболовецкие суда разных типов и размеров, приходившие в порт Мурманска на разгрузку и межрейсовую стоянку. Сам Леонид Евгеньевич после окончания мореходки и прохождении морской практики никогда больше не ходил в море даже на прогулочном катере, так как страдал от морской качки и залив, и морские суда уже давно видел только из окна своего рабочего кабинета. Но сама эта принадлежность к порту и романтика морских странствий, крики чаек над разгружаемой из трюмов БМРТ в брикетах мороженной рыбы, тревожные звонки портовых кранов, перекличка грузчиков и гудки уходящих в рейс рыболовных судов, всё это придавало такому невзрачному на вид месту у окна в кабинете Леонида Евгеньевича необычайную для него привлекательность и значимость. Наличие у него заветного синего пропуска в порт, с его романтическим морским антуражем и опьяняющим запахом моря, морских водорослей и свежей рыбы сопровождали Леонида Евгеньевича всю его сознательную жизнь, с момента окончания мореходного училища, когда он в первый раз пришёл после окончания практики в бухгалтерию порта и до того последнего дня, когда начальник отдела кадров зачитал ему с почтением приказ о выводе на пенсию и прошли проводы Леонида Евгеньевича «благодарными» сослуживцами в портовой столовой.

Пожилой бухгалтер и так по складу своего характера не имевший близких друзей на службе, оставшись без своей любимой работы постепенно потерял контакты с сослуживцами, дежурные сочувствующие звонки которых неумолимо и закономерно сами-собой вскоре совсем прекратились. Немногочисленные дальние родственники хотя конечно помнили и любили по-родственному Леонида Евгеньевича, но жили на материке, очень далеко от Мурманска и звонили ему только по праздникам, да и то в большинстве своём ограничивались пересылкой по Viber дежурных поздравительных иконок к Новому году и Рождеству. Оставались правда встречи несколько раз в году со школьными одноклассниками из его любимой 23 школы, мальчишки которой как сговорившись после окончания своего 10 «А» почти все дружно поступили в мурманскую мореходку. Тычина эти встречи не пропускал, но они были так редки, а сами его бывшие одноклассники-однокурсники превратились из романтичных подростков в умудрённых жизненным опытом степенных мужчин. Кто-то из них, так же как и Леонид Евгеньевич, раз и навсегда связал свою жизнь с морем, а большинство хлебнув по полной морской романтики, выбрали более земные профессии, стали инженерами, пошли в торговлю и предпринимательство, а один из них, Толя Попов, дослужился до большого чина в полиции. Только вот годы брали своё и с каждым прожитым годом количество школьных друзей естественным образом необратимо уменьшалось. Сам Леонид Евгеньевич по складу своего характера не страдал от нехватки общения, так как и раньше не был склонен заводить новых приятелей и изливать душу перед посторонними людьми или просить кого-то о преференциях и помощи.

После трагической гибели жены и сына произошедшей семь лет назад, которых погубил уснувший на дороге в Карелии дальнобойщик, выехавший на встречную полосу, когда те отправились в летний отпуск на юг, на машине сына, Тычина перестал интересоваться женщинами как мужчина и женщины, не получая ответных флюидов внимания, так же потеряли к нему интерес. А, чтобы быть кому-то нужным отставной бухгалтер завёл себе собаку, небольшого роста, коренастого английского стаффордширского терьера, добродушное и преданное создание, в отличие от своих воинствующих американских потомков.

Желание завести собаку являлось заветной, ещё детской мечтой Леонида Евгеньевича. Но в детстве этому противились строгие родители, которые считали содержание собаки не уместным в их кристально-стерильной кооперативной квартире, а позже жена Татьяна, которая также являлась сторонницей идеального порядка в доме, всё его отговаривала и убеждала, что собака не должна жить в квартире, а содержать её можно только в доме, что собака не сможет оставаться одна пока они будут вдвоём на работе и что вот, может быть, когда они выйдут на пенсию и передут с Севера в среднюю полосу, где купят себе домик на берегу реки в Подмосковье или в Калуге, вот тогда-то и можно будет осуществить его детскую мечту, иметь в доме собаку. Теперь же не опасаясь нарушить чьё-либо спокойствие, в душе извинившись перед матерью и покойной женой, отставной бухгалтер смог наконец-то исполнить свою давнюю мечту. Мечту он назвал Принц Уэльский, потому что эту породу собак вывели при дворе её Величества королевы Великобритании и образ этого терьера за свою преданность и отвагу красовался на гербе королевских гвардейцев. Щенок стал отдушиной для Леонида Евгеньевича, в него он вложил всю свою нерастраченную нежность и любовь, которую может быть стеснялся обратить к своим близким людям опасаясь, что это может быть воспринято за проявление его слабости.

Дни Леонида Евгеньевича мало отличались от заведённого им ранее распорядка. Проснувшись рано утром, разбуженный холодным и влажным носом уже повзрослевшего Принца Уэльского, уткнувшегося ему в щёку, сообщавшего, что пора на прогулку, Тычина одевался и взяв собаку на поводок, спускался по лестнице во двор своей сталинской четырёхэтажки на Пушкинской, затем шёл к скверу у Городской думы. В эти ранние часы улицы в центре города выглядели ещё пустынными, первые спешащие на работу мурманчане стекались из своих дворов ручейками на остановки общественного транспорта и Леонид Евгеньевич уже в сквере спускал с поводка Принца Уэльского, который весело и с энтузиазмом носился по красивым заснеженным аллеям, между деревьями и сквозь кустарники, изредка дружелюбно обнюхиваясь с редкими встречными собаками, которых также выводили на утреннюю прогулку из соседних домов. Дорожки городского сквера украшали винтажные чугунные фонарные столбы с круглыми плафонами светильников, со струящимися от плафонов вдоль столбов, сверху вниз, праздничными гирляндами иллюминации. Здесь же располагались ряды выполненных в одном стиле с чугунным литьём фонарей деревянные скамейки, с чугунными же литыми ножками. К мягкому свету матовых фонарей в сквере добавлялись огни высотки гостиницы «Арктика» на площади Пяти Углов, иллюминация новомодных торговых центров и свет фар потока транспорта на проспекте Ленина, зажигающиеся окна просыпающихся жилых сталинок на тихой улице Воровского, с лепными балкончиками и капителями, из которых преимущественно и состоит исторический центр Мурманска.

Затем они вдвоём с терьером возвращались домой, где пожилой мужчина кормил питомца и готовил себе завтрак. После гибели жены Татьяны и сына, Тычина вынужден был научиться готовить себе сам, предпочитая простые не сложные блюда, без особых изысков. Обычно его утренний рацион состоял из овсяной каши с кусочками фруктов, банана или яблока, или с каким-нибудь ягодным джемом, в другие дни это мог быть обычный омлет заправленный мелко нарезанными помидорами и луком. Особыми мантульями Леонид Евгеньевич себя не баловал. Придерживаясь диеты установленной ещё бывшей супругой, он старался не есть много жирной и жареной пищи, мясо позволял себе редко, по праздникам и в основном не жирное, постное. На ужин Тычина предпочитал не жирную жареную рыбу, треску или камбалу, спагетти с мелко натёртым сыром, иногда позволял себе сухое красное грузинское «Киндзмараули», но совсем немного, половину фужера или бутылочку тёмного чешского пива, если шёл значимый футбольный матч по спортивному каналу. Почему дорогой читатель, я так много уделяю внимания таким обычным вещам в жизни моего героя, потому что до сего недавнего времени она, его одинокая жизнь и состояла из вполне обычных рутинных дел, дни проходили как близнецы, один похожий на другой, менялось толко время года и погода за окном Леонида Евгеньевича, что же говорить, пенсия.