А что скажет психолог? - страница 16

– Нет, – твердо произнесла Павлова, резко останавливая все игривые процессы внутри себя, будто мгновенно трезвея. – Я не хочу, чтоб вы пока виделись.

– Я скучал и по нему тоже.

Уголки губ Марии опустились, а сама она обошла кресло и опустилась на него.

– Нет, Яр. Даня не твой сын, и мы оба это знаем. Сначала мы с тобой разберемся, что между нами, а потом уже все остальное.

– И когда начнем разбираться? – согласился не продолжать тему Ярослав, одновременно воспользовавшись моментом прояснить ситуацию.

– Я напишу. Пока не знаю, что у меня со временем.

– Хорошо, – кивнул он, и вдруг кинул недобрый взгляд на официанта, чтоб тот не подходил. – Ты же знаешь, я не потерплю измену.

– Знаю, – согласилась Мария, принимая более удобную позу на кресле и мимикой и жестами показала театральное удивление, мол, с чего такой разговор.

– То, что ты не так давно сделала пока мы были не вместе, точно больше невозможно.

– А-а-а, ты об этом, – закололо правый бок у Павловой, под воспоминания о ее похождениях. – Оно и к лучшему, что ты знаешь, не придется устраивать вечер откровений.

В глазах его читалось «зачем?», виделись проблески злости в мимике, впрочем, нужно было отдать ему должное, он продолжал молчать.

– В тех промежутках жизни, когда мы были вместе, я никогда тебе не изменяла.

– Я на всякий случай предупредил.

– Хорошо, – внутренне напряглась Маша, а внешне поставила правую руку локтем на подлокотник и прислонила к ней голову, большой и указательный пальцы поддерживал щеку, безымянный же проник в уголок рта.

– Тебе ничего не будет, – продолжил спокойно Яр. – А того, кто посягнет на мое, я убью.

– Мне не нравится формулировка. Мое-твое, – поежилась Маша, сдерживая волну жара начавшуюся внизу живота и упершуюся в какой-то ком в горле, и разминая шею свободной рукой, продолжила: – С этим нам еще предстоит разобраться: твое-мое, да ё мое. Однако смысл твоих тревог понятен и принят к сведению.

– Что? – возмутился Яр.

– Да ну тебя, испортил такой сладостный момент, что уже ничего не хочу, – расстроилась Маша, давая волю чувствам.

– Что не хочешь? – обескуражено спросил Быковский, ужаленный ее словами.

– Тебя сейчас не хочу, – прошептала, как прошипела Маша, подаваясь вперед, так что они оказались лицом к лицу.

– Даже так? А хотела? – не понял Яр.

– Мне пора, – как ни в чем не бывало улыбнулась Маша и поднялась.

– Павлова, что сейчас было? – бросил он вдогонку, уходящей Марии.

Та на мгновение остановилась, встала в пол оборота, поправила рукой волосы и шумно выдохнув сказала:

– Хотелось, Яр. Очень даже хотелось в начале разговора, – напоследок одарила его улыбкой и зашагала к выходу.

«Ну все, контрольный выстрел, – усмехнулась про себя Маша. – Теперь я точно попала», – взволновано продолжила думать она, проходя мимо окон кафе, да не глядя на них. Эмоций и так было в избытке. Сердце колотилось, лоб морщился, голова гудела. Только был в этом какой-то необъяснимый кайф.

«Попала».

– Привет! Спасибо, что нашла сегодня для меня время, – начала Павлова, глядя на женское изображение на экране своего телефона.

Там была Вера Истомина, ее первый психолог, с которым она захотела остаться в длительной терапии. В жизни Маши было много разных терапевтов, однако с другими ее хватало на один-два раза, не более.

– Вам нужно на терапию, а не на семинар. Знаний у вас и без того хватает, – сказала как-то одна милая женщина в очках, ведущая встречу о чувствах. – Лучше гештальт, или эмоционально-образную терапию, может и вовсе танцевальную. Не логикой, Маша, не логикой, – участливо покачала она головой. – Хотя нет, не танцевальную, вам нужна именно личная терапия. И избегайте расстановок, вам это совсем ни к чему. Напишите мне, я поищу для вас терапевта.