«Мне ли об этом переживать? – посмеялась над своей депрессией Павлова. – «Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги», кажется так говорил Шопенгауэр. Жаль я пока так и не доросла его нормально читать. Зато книжка красиво стоит на полке и радует позолоченным корешком мой глаз».
Вдруг что-то мелькнуло слева. Маша обернулась, там в кустах, за мгновение выросших до двухметровой живой изгороди, появилась дубовая дверь с медной фурнитурой: петли и ручка-кольцо были натерты до блеска, под ручкой красовалась большая замочная скважина, насквозь проходящая через дверь и украшенная кованным узором, напоминающим солнце, с его пламенными лучами, а сама дверь была декорирована орнаментом из додекаэдров, чем-то схожим с подсвечником в ее кабинете.
– Ух ты, – закружило Павлову в огненных чувствах, как на карусели, и, поджигая ей пятки, повлекло к двери.
Та была закрыта. Маша постучала в дверь. Кто-то постучал ей в ответ. Она еще раз постучала, и повторно получила обратный стук. Жаль, она не знала азбуки Морзе, хотя и тот, кто стучал ей за дверью, тоже мог не знать ее. Что сразу на себя пенять?
Она нагнулась и посмотрела в замочную скважину, там было темно. Павлова уже хотела расстроиться, как отпрянула в страхе увидев в скважине нечеловеческий глаз, который так же рассматривал, что там, за дверью.
Не успела Маша ахнуть, прижав руку к груди, как нащупала у себя же в районе солнечного сплетения медный амбарный ключ на веревочке.
«Как приятно бывает во снах, еще не успеешь подумать, а решение само приходит. Хотя нет, мне придется решать, отпирать эту дверь или нет. Что за зверь там? Насколько он опасен для меня? Впрочем, это ведь сон. И что самого страшного может случиться? Я проснусь в плохом настроении. Это меня уже давно не пугает, поэтому стоит отпирать дверь. Иначе я буду жалеть о не сделанном и никогда не узнаю, кто там».
И Маша, выдохнув и собравшись с мыслями, отворила дверь. За дверью на небольшой скамеечке сидел огромный мамонт с нечёсаной шерстью и длинными бивнями.
«О-о-о, и что бы это могло значить?»
Мамонт склонил голову на бок и приветливо посмотрел на нее.
«Ну, по крайней мере дружелюбный. Уже хорошо».
– Ты говорить умеешь?
Мамонт издал какой-то невнятный звук.
– Не умеешь, – с грустью заключила Маша. – Ладно, пойду дальше, что тут стоять, раз больше ничего не происходит.
Мамон увязался за ней.
Маша вернулась ко входу в сад, вспоминая на фоне какого прекрасного неба сидел мамонт. В помещении, где они встретились, было не другое пространство, а другой мир, она лишь сейчас это осознавала, когда утихли чувства от встречи с большим и неведомым.
Интересно, что можно было заметить такое лишь задним умом.
Маленькая деревянная скамеечка, похожая на кукольную лавочку в масштабах огромного животного, стояла на песке, раскрашенном в пепельно-розовый цвет под лучами почти упавшего за край моря солнца. И небо было сочно розовым с проблесками голубого и желтого, а лиловые слоистые облака оттеняли лавандовое море, набегающее на берег ленивой волной. Все это было лишь фоном в момент встречи с мамонтом, а сейчас благодаря воспоминаниям обретало важность и ценность.
На миг, ей захотелось вернуться, открыть дверь и вкусить все прелести ушедшего мгновения, но она не решилась, оглядывая огромное пространство сада, который тоже предвещал ей что-то интересное.
«В одну реку не войдёшь дважды», – подумала Павлова, выбирая новую тропу.
