А что скажет психолог? - страница 7

Мария шла с работы в сторону автобусной остановки мимо ресторана «Зефир».

«Как же ты все продумал, когда выбирал помещение под ресторан, – возмутилась Павлова, – Все дороги к нужному мне автобусу, или пеший маршрут домой, ведут мимо панорамных окон «Зефира». Или я не знаю иных путей?»

Не сумев остановить импульс, она встала прямо на дороге и полезла в свой смартфон, рассматривать карту местности. Какой-то прохожий случайно чуть задел ее плечом, Павлова огляделась, осознала нелепость своих действий и продолжила движение.

«– Сбежать захотела? – улыбнулась она сама себе. – Есть ли финал у этих отношений и хочется ли мне этого финала?»

Сложно было отказаться от приятных ощущений в виду такой преданности Ярослава. Она была его единственной любимой женщиной – в этом не было никаких сомнений. О, это пьянящее чувство гордости, лучше любого бокала шампанского с будоражащими гортань пузырьками, льющегося прямиком вниз живота и почти мгновенно дарующее телу легкое расслабление, а глазам искорку. Расслабиться сейчас очень хотелось. Была усталость и после учебных выходных и работы.

Меньше всего хотелось спать. Сны стали пугать Павлову своей спутанностью и тьмой, а тело так и вовсе коченело, как только принимало горизонтальное положение.

«Нужно будет рассказать это психологу. Что ж я опять не посмотрела, когда у нас встреча?».

И она снова не посмотрела расписание, вдруг ощутив на себе чей-то взгляд.

«Чей-то, – усмехнулась Маша. – Конечно его».

Быковский сидел за столиком, за которым она сидела днем и улыбался одними глазами. Она широко улыбнулась в ответ, махнула рукой и пошла дальше, наслаждаясь бабочками-возбуждения в своем животе и прикусывая нижнюю губу, всем своим психологическим нутром понимая, как именно этим действием запускает их новую игру.

Она вполне могла, подойти сейчас к Яру, сказать, что не хочет с ним общаться и тот, повинуясь ее воле, исчез бы из ее жизни минимум на пару лет. Только Павлова этого не сделала. Так же, как и Ярослав, не сделал бы роковой ошибки – он не пойдет сейчас за ней. Это бы усилило ее гордость, и излишне обнажило его чувства, до состояния слабости и привкуса отчаяния. Обоим бы стало не комфортно и пришлось бы строить новые декорации для повторного дубля – очередная первая встреча.

Павлова не могла открыть глаза в своем собственном сне. Веки были тяжелые, а голова еще тяжелее, если она вообще была. Хотя что-то ведь должно было быть тяжелым, раз ощущалось. И под эти мысли она почувствовала свой затылок, прислоненный к какой-то холодной стене, потом спину и попу, отдающую последнее тепло шершавому полу.

Маша открыла глаза и встала.

«Какое жуткое место. Тут ничего не видно, и лишь ощущения тела дают представления, что что-то все же есть. Благо, я не бестелесный дух в кромешной тьме. У меня есть тело и хоть какие-то опоры. Хорошо, что это только сон и однажды я проснусь, – думала Маша, потирая глаза, будто это могло включить свет в помещении. – А это вообще помещение? Надо было лучше изучать тему сновидений. Что там говорил Владислав Лебедко на курсе по "Архитипическим технологиям"? Наши сны – это наши личные миниатюрные мифы и миры, созданные… Чем же созданные? А, ну да, душой. Психология же прекрасная наука, которая изучает то, что не измерить и не потрогать, но в существовании чего странно сомневаться. Мы же не есть только наше тело или сознание. Творилось бы тогда тут со мной такое бессознательное. Так что там? Сны – это мифы о возвращении души в мир или преображении. Или и то, и то? Только здесь-то что? Пустота, наполненная лишь моими ощущениями. С чем здесь взаимодействовать и принимать как знак? Я умею ходить и поэтому иду», – вспомнила Павлова слова дурацкой песни группы «Танцы минус». Она ранее так забавлялась этой строчке, а теперь та не казалось ей смешной и давала подсказку «что делать?».