– Ну тогда садитесь. Будем ждать, чего вы там хотите ждать.
Я только теперь заметил на покрывале объёмные цветные колечки. Вгляделся – резинки; видимо, Алина выкладывала узор.
– Красиво.
Она взяла резинку и середины, скрутила в пальцах.
– Я хотела сделать ленту Мёбиуса, но резиночка слишком мягкая.
– Откуда ты знаешь про ленту Мёбиуса?
Алина отбежала к тумбочке, нашарила что-то внутри. Вернулась. Протянула мне.
– Телефон? Откуда у тебя?..
– Я попросила у Ирины Валентиновны.
– И она взяла и купила тебе телефон?
– Нет, – рассмеялась Алина. – Нет, конечно. Она начала говорить, что подростки только и делают, что играют в телефоне в игры, что у меня пока нет знакомых, которым можно позвонить, что это вообще зло…
– А ты?
– А я сказала, что вы использовали телефон в качестве энциклопедии. И мне он тоже нужен исключительно для этого. Это же просто невероятно, как много слов я не знаю! И этот английский… Я начала учить. Интересный язык. Как будто грубый, но, конечно, нужно сначала поговорить с носителем, прежде чем делать выводы.
Надо же – такой монолог, а она ни разу не заикнулась!
– И что? Ира согласилась купить телефон?
Алина пожала плечами, протянула:
– Ну… Это было непросто. Но я показала ей «Рыцарей» из «Денискиных рассказов» и «Уроки любви» у Жаклин Уилсон. И убедила, как важно иметь карманные деньги.
– Погоди. При чём тут телефон?
– Она согласилась давать мне на карманные расходы. Но не каждый месяц, а авансом за полгода. Она дала мне шесть тысяч. Я купила смартфон за пять двести, и у меня ещё осталось восемьсот рублей. Я заказала на них кое-что… Должны привезти завтра. Я думаю, курьер как раз успеет к вашему приходу.
– А что ты заказала?
Алина хитро улыбнулась, но глаз не отвела.
– Это – сюрприз!
– Сгораю от нетерпения.
Я ляпнул, не подумав, но она приняла слова за чистую монету. Наивная… Счастливо засмеялась:
– Завтра узнаете!
В коридоре что-то загромыхало – резко и яростно; я бросился к двери. Алина невозмутимо встала с кровати и подошла тоже.
– Это еда, – ответила она на мой немой вопрос. – Её развозят на такой железной тележечке – из-за поварёшек похоже на старинные катапульты.
Дверь открыли без стука; на всякий случай я шагнул в сторону от дверного проёма. В палату ворвался запах сдобренной маслом каши, какао и кисловатого свежего хлеба.
– Здравствуйте, Алла Григорьевна! – весело поздоровалась Алина, ловко подставляя под черпак глубокую тарелку.
– Здравствуй, здравствуй, голубушка.
В тарелку плюхнулась клякса рисовой каши, следом нянечка, развозившая завтрак, протянула Алине тарелку с двумя кусками хлеба и молочным коржиком.
– В лучших традициях пионерских лагерей? – с улыбкой спросил я.
– Оба-на! Игорь Валентинович! Вот не ждали вас в выходной.
Я развёл руками.
– Такой уж график.
– Может, и вам чаёчку налить? – протягивая Алине кружку с кошечкой, спросила Алла Григорьевна.
– Да нет, спасибо. Я больше кофе люблю.
– У меня и кофейный напиток есть. Правда, Алиночке нельзя, Ирина Валентиновна не разрешала.
– Ну, давайте, что ли.
Нянечка плеснула из чайника в красную кружку с ручкой в виде крокодила. Дала мне. Подмигнула:
– Приятного аппетита!
– Спасибо, Алла Григорьевна, – поблагодарила Алина, относя тарелки на тумбочку. – Спасибо!
– Слушай, у тебя тут даже стола нет? Как ты ешь?
– На окне, – слегка смутилась Алина. – На подоконнике. Вот тут. Не очень удобно, но приемлемо.
Я глянул на подоконник и заметил, что угол усыпан крошками, а кое-где на белом пластике засохли пятна от чая. Руслана бы содрогнулась.
