— Трахаться с тобой не планирую, и не мечтай.
— Ну что ты за дура такая? — устало роняю я, наплевав на свое джентльменское отношение к женщинам. — Сигарету с зажигалкой для меня раздобудь, и будем в расчете.
________________
— Вот, держи, — Ярослава сует мне в руку тонкую сигарету и синий «крикет». Кажется, инцидент с настойчивым ухажером испугал ее сильнее, чем я думал: ее пальцы холодные и немного дрожат.
— А чего-то более мужественного не нашлось? — иронизирую я, чиркая колесиком зажигалки для проверки работоспособности.
— Бери, что дают, — незамедлительно ощеривается мегера. — Никто твою мужественность под сомнение ставить не собирается после того, как ты тому придурку втащил.
— Я его оттолкнул, а это принципиально разные вещи.
Ярослава-Не ангел презрительно морщит нос.
— Не дурик ты, а зануда.
Подавив желание ответить ей что-нибудь едкое, я закладываю сигарету в уголок рта и указываю глазами на выход:
— Ладно, Яся. Я перекурю и домой поеду. Впредь будь аккуратнее. С твоим языком и неразборчивостью не помешает.
— Чего это ты так торопишься от меня избавиться? — проигнорировав мое внушение, щурится она. — Я,может, с тобой курить пойду.
И снова двоякое чувство. Призрачная радость оттого, что у меня есть еще немного времени на разгадку причин моих сновидений, и разочарование от очередного неприятного факта. Она курит. Ханжество с моей стороны, признаю, в особенности, когда изо рта торчит женская папироса. Но курю я только в исключительных случаях. Например, когда незнакомый бугай без причины пытается разбить мне лицо, или на похоронах лучшего друга, на скорости сто пятьдесят влетевшего в бетонное ограждение. Так что, можно сказать, не курю.
Мы вдвоем пробираемся сквозь толпу посетителей и выходим на улицу. Дверь захлопывается, отрезая от нас грохота музыки, и я чувствую внезапное расслабление. За время, проведенное здесь, я успел отвыкнуть от тусовок и шума.
— Себе-то сигарету взяла? — уточняю я, макая кончик в газовое пламя.
— Зачем мне? — фыркает Ярослава. — Я своё здоровье берегу.
Я едва не давлюсь дымом. Сигарета, хотя и тонкая, но крепкой оказалась.
— Ты же сама со мной курить напросилась.
— Не курить, а составить компанию, — снисходительно произносит она, втыкая руки в бока. — В благодарность за помощь. А то будешь стоять на улице один, как дурак. Ты, кстати, почему один в клуб приперся? Друзья кинули?
Кажется, я начинаю привыкать к ее манере общения или, по крайней мере, уже не воспринимаю каждое грубоватое слово на свой счет. Дело не во мне, а в том, что говорить по-другому она не умеет. А жаль. Интеллигентность сделала бы ее неотразимой. Если уж даже сейчас я против воли ей любуюсь.
— У меня нет здесь друзей, — поясняю я, выдувая горчащий дым в сторону. — Я живу в Питере.
— А у нас что забыл?
«Ты бы охренела, если бы я рассказал, — саркастично думаю я. — Я и сам каждый день охреневаю».
А вслух говорю:
— Решил ненадолго сменить обстановку. На днях улетаю обратно.
— Ясно, — не особо расстроившись новостью о моем скором исчезновении, роняет Ярослава. — Ну и как тебе Иркутск? Отстой?
— Почему отстой? — не удержавшись от улыбки, переспрашиваю я.
— Видно, что ты высокомерный, так что вряд ли тебе у нас понравилось, — без раздумий и в лоб припечатывает она.
Я снова чувствую раздражение. Высокомерный? Потому что получил из-за нее в челюсть и стоически терплю все ее хамство?
