– Тише, тише, Блю. Я все понимаю, – губ ангела коснулась легкая улыбка. – И я тоже скучал по тебе, каждый Божий день скучал. Но я не мог, я просто не мог…
В комнате повисла тишина, когда голос Лайнуса превратился в шепот. Не мне одной это долгожданное воссоединение приносило ровно столько же радости, сколько и боли. Сколько времени потрачено в пустую, сколько слез пролито, а ведь все могло сложиться иначе, всего лишь знай я, что для нас не все потеряно.
– Теперь, пожалуйста, объясни мне. Что… Как… Ты…
Слова комом застревали в моем горле, ведь я не представляла, как описать весь ураган эмоций в своем сердце. И только благодаря моему обессиленному состоянию после клинической смерти моя кожа не запылала огнями Инфернума, иначе я не могла этого объяснить. Ведь меня в этот самый момент буквально разрывало на части. Как такое вообще возможно?! Я своими собственными глазами видела его смерть! Видела, как вижу его сейчас, вполне себе живого и здорового! Мой мир безумен, но не настолько, чтобы мертвые возвращались к жизни. История не знает ни единого такого случая, если не считать библейских сказок, но ведь они не имеют никакого отношения к реальности!
Лайнус вздохнул, обреченно уставившись на наши переплетенные пальцы. Понурые плечи поднимались и опускались в такт каждому его вздоху.
– Я хотел бы целиком и полностью ответить на все твои вопросы, но я не могу. Ведь я сам толком не понимаю, что произошло, – пробормотал себе под нос Лайнус, не решаясь поднять на меня взгляд. – Я помню, как мы вернулись из бара, помню, что перешел границы дозволенного. Помню дождь, чей-то оклик из-за спины, острую вспышку боли и твое перепуганное лицо… А потом темнота, провал, и вот я очнулся на своей собственной кровати в Каелуме. Помню, как плакала моя мать, как злился отец, как они не позволяли мне и шагу ступить из собственных покоев на протяжении долгих дней, недель, месяцев, ведь о моей смерти всем было известно, а неожиданное, чудесное воскрешение в столь смутные времена могло лишь навлечь беду на наше семейство. Но я не мог остаться в стороне, когда, выбравшись однажды ночью из собственной спальни, рискуя понести за свое непослушание суровое наказание, узнал от одного из смотрителей границ Каелума, что стало с тобой. О троне, о Вершителе судеб, о полноправном статусе Императрицы, о заигравшихся фанатиках, о Габриэле, о завесе…
Он знал. Все это время он знал. Знал, что происходит, знал, во что я ввязалась. Знал, где я. Легко мог явиться на одну из Адских вечеринок, разузнать об Императрице, да хоть как-нибудь мог найти способ заявить о себе! В конце концов, даже не выбираясь из Каелума, можно ведь было, не рискуя практически ничем, дать знать, что он жив! Мог прийти в мои покои, мог добраться до Габриэля, о котором ему прекрасно было известно, хотя бы через него передать весточку, хоть какой-то намек, что он жив и здоров, чтобы я не винила себя каждый день в его смерти! Мы ведь были так близки, буквально жили друг другом, разве так поступают с теми, кто дорог?!
– И все это время… Ты никак не дал мне знать, что ты жив? Черт подери, Лайнус, ты сейчас серьезно?! – вся радость от воскрешения моего друга померкла на фоне его жестокости. – Ты хотя бы представляешь, через какой Ад я прошла, пока тебя оплакивала? Хотя бы на пару минут отдаешь себе отчет в том, что, знай я, что ты жив, что я по-прежнему могу найти в тебе безграничную поддержку того, кому я не безразлична, все могло бы сложиться совершенно иначе?!
